Сергей Смирнов - Брестская крепость

Помню, я забеспокоился, когда увидел в шеренгах героев Владимира Ивановича Фурсова. Он шёл, вытирая заплаканные глаза и тяжело припадая на свою искусственную ногу. Я знал, что каждый шаг мучителен для него, а он отправился почти в двухкилометровый путь.

Час спустя, когда мы увиделись в залах музея, я упрекнул его:

– Как же вы пошли, Владимир Иванович?

Он устало и серьёзно взглянул на меня:

– Я бы три раза прошёл этот путь, если бы было можно, – ответил он, и я понял его чувства.

Завершив круг славы, колонна героев вернулась к трибуне. И теперь мимо них парадом прошли войска гарнизона и пограничники. Мне приходилось не раз видеть парады на Красной площади в Москве – этот оставлял не меньшее впечатление. Молодые солдаты 1961 года, их офицеры, словно желая выразить все своё восхищение подвигом героев 1941 года, печатали гулкий, сотрясающий землю шаг, в безупречном равнении шеренга за шеренгой проходя перед защитниками крепости и их боевым знаменем.

Потом было открытие музея. П. М. Гаврилов перерезал ленточку у входа, и первыми осмотрели его новые экспозиции участники обороны. А за ними светлые просторные залы, которые сделали бы честь и столичному музею, затопила многотысячная толпа посетителей.

Час спустя, сфотографировавшись на память с гостями на зелёном склоне земляного вала, все собрались в северо-восточной части крепости на закладку парка Героев. Там уже были приготовлены молодые деревца, выкопаны ямы, стояли автоцистерны с водой.

Было трогательно видеть, как героев крепости, сажавших деревья, обступали группы жителей Бреста, помогая им. Один держал дерево, другой помогал засыпать яму, третий бежал с ведром за водой для поливки. И каждый из участников обороны написал на маленькой бирочке, привязанной к стволу саженца, свою фамилию, имя, отчество и адрес. Это были как бы персональные деревья, сразу же взятые на учёт и отданные под наблюдение брестским пионерам. Они следят за состоянием деревьев и переписываются с героями, которые их посадили. И с той поры каждый защитник крепости, из тех, кому не довелось быть тогда на торжественной церемонии, впервые приезжая в Брест, обязательно сажает в этом парке Героев своё личное дерево. Пройдут годы, и тенистый разросшийся парк в крепости станет любимым местом отдыха жителей города.

Уже позже этот почин получил дальнейшее развитие. Возникла мысль превратить всю крепость в заповедный мемориальный парк, в музей героизма нашего народа. В Бресте был создан постоянный общественный совет по увековечению памяти о героической обороне крепости. На его обращение откликнулись ботанические сады и дендрарии страны. Сюда шлют отовсюду ценные редкие породы деревьев и кустов, приезжают специалисты-садоводы, идут посадки фруктовых деревьев, и эта земля, изрытая железом войны, пропитанная кровью героев, все больше одевается в густой зелёный покров.

В то праздничное воскресенье герои обороны долго бродили по крепости. Группами боевые товарищи шли на те места, где они сражались, клали там, на развалинах, цветы в память павших друзей, рассказывали о боях посетителям. Именно тогда минский фотокорреспондент Белорусского телеграфного агентства Михаил Ананьин сделал замечательную фотографию, которую можно поставить рядом со знаменитым снимком Марка Ганкина.

На развалинах, среди кусков развороченного взрывом бетона, приникнув всем телом к каменной глыбе, опустив на руку лицо, весь во власти нахлынувших воспоминаний, стоит человек. У него нет ноги, и рядом к камню прислонён костыль. Этот человек – Владимир Иванович Фурсов, который уже на костылях, без протеза, натрудившего ему ногу, пришёл сюда, на место, где он сражался, где искалечила его на всю жизнь вражья пуля. И рядом с ним, также поглощённые воспоминаниями, задумчиво смотрят на эти камни однополчане Фурсова – служащий из местечка Жабинка Яков Коломиец, прораб минской строительной организации Павел Сиваков и председатель колхоза на Брестщине Марк Пискун.

«Проклятие войне» – так назвал свой сейчас уже широко известный снимок Михаил Ананьин. Это проклятие вместе с героями крепости посылает войне и он сам, автор снимка. Он ведь тоже боец и партизан, и, так же как В. И. Фурсов, он был тяжело ранен.

Закладкой парка и посещением памятных мест крепости ещё не закончилось торжество в тот день. Позже был концерт на стадионе города, где первым номером программы хор исполнил песню о героях Брестской крепости. Вечером в новом брестском ресторане «Буг» все собрались на праздничный ужин, и день завершился гуляньем и большим фейерверком.

Как жаль, что ещё так мало у нас торжественных церемоний в память славных событий Великой Отечественной войны. А они нужны и для нас, и для будущих поколений – они возвышают душу человека, открывают его сердце навстречу светлому, героическому, мужественному, они воспитывают и учат, они формируют нового гражданина в уважении к славе предков, к великим делам народа, в любви к Родине, в стремлении безраздельно служить её благу, её миру, её высокой цели.

Я вижу в мечтах грандиозное торжество на поднятых из руин новых улицах славного города на Волге, где могучим усилием народа-богатыря был сломан хребет всей второй мировой войне, где чудище германского фашизма получило смертельную рану. Это будет всенародный и всемирный праздник с участием делегаций всех государств, сражавшихся против гитлеризма.

А какие непохожие друг на друга и удивительные торжества могли бы стать традицией в городе-герое и страдальце Ленинграде, в боевом Севастополе, в мужественной Одессе! Пусть же окажется, что Брестская крепость положила начало таким торжествам своим праздником двадцатилетия героической обороны, по-настоящему взволновавшим всех, кто на нём присутствовал.

Этот праздник в Бресте станет традицией – решено торжественно отмечать юбилей обороны крепости каждые пять лет. И когда 25 июня 1961 года герои шли по устланной цветами дороге в свой круг славы, я невольно думал о том, как будет происходить это торжество в дальнейшем.

С каждым пятилетием станет все больше редеть эта колонна героев, – что поделаешь, люди смертны. И через несколько десятков лет, быть может, только два или три старых, седых ветерана понесут своё знамя в целлофановом чехле по такой же усыпанной цветами дороге славы. А потом уже не останется никого из защитников крепости, но так же толпы народа затопят Центральный остров. Другие, молодые руки вынесут боевое знамя из музея, и оно снова поплывёт над многотысячной толпой, и опять цветочный дождь посыплется на это бессмертное знамя нашей доблести и славы, алое, как пролитая тут кровь героев.