Алфред Мэхэн - Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812

Именно неверная оценка всей мощи этого взрыва народных чувств, так долго сдерживавшихся, была причиной ошибочных представлений многих государственных деятелей той эпохи, которые судили о силе и возможном результате рассматриваемого движения по таким признакам, как состояние финансов страны, ее армии, качества выдающихся вождей… Эти признаки служат обыкновенно достаточно точным мерилом прочности государственного организма, но на этот раз они ввели в крайнее заблуждение тех, кто обращал внимание только на них и не принял в расчет мощного импульса, проникшего во все слои нации. Но почему же в таком случае это движение дало такой печальный результат для военного флота? Почему последний был так слаб, не только и не главным образом количественно, но и качественно, – и притом в дни, следовавшие непосредственно за эпохой Людовика XVI, которая отличалась процветанием флота? Почему случилось так, что тот же самый переворот, который выдвинул великолепные армии Наполеона, ослабил до крайности корпорацию военных моряков не только в период неурядиц республики, но и во времена стройной и сильной правительственной организации империи?

Непосредственной причиной кризиса было то, что к организации службы совершенно специального характера, обнимающей круг специальных требований и вследствие этого обязывающей тех, на которых возложена забота о ней к специальному знакомству с ними, были приложены теории людей, которые не только были полными невеждами в деле упомянутых требований, по даже и не знали об их существовании. Не имея никакого опыта и вообще никаких познаний касательно условий морской жизни, они были не в состоянии представить себе препятствий на тех путях и в тех приемах, которыми хотели создать свой флот и согласно которым предлагали управлять им. Сказанное относится не только к «диким опытам» первых дней республики. Такой же упрек по справедливости можно сделать и самому великому императору, так как он едва ли имел какое-либо понятие о факторах, обусловливающих военную силу на море. Даже не видно, чтобы он сознавал их хотя настолько, чтобы понять, почему французский военный флот терпел неудачи. Жан Бон С. Андре, управлявший во время революции делами флота и имевший на организацию его неограниченное влияние, говорит: «Пренебрегая, сознательно и по расчету, искусными эволюциями, наши моряки найдут, быть может, более приличным и полезным стараться сваливаться с противником на абордаж в таких схватках, в которых француз всегда был победителем, и таким образом удивить Европу новыми доблестными подвигами». «Мужество и смелость, – говорит капитан Шевалье, – сделались в его глазах единственными качествами, необходимыми для наших офицеров». «Англичане, – сказал Наполеон, – сильно присмиреют, когда Франция будет иметь одного или двух адмиралов, желающих умереть». По поводу этих слов злополучный адмирал Вильнев, на которого обрушилось недовольство императора, заметил с патетической, но смиренной иронией: «Раз Его Величество думает, что от морского офицера для успешного прохождения службы не требуется ничего, кроме смелости и решительности, то мне ничего не остается более желать».

Полезно проследить в деталях тот путь, который привел к упадку прекрасную военную организацию, а также изучить последовавшие оттого результаты. Если обстоятельства, при которых начался процесс этого упадка, и были исключительными, то в общем урок не теряет своего значения. Пренебрегать указаниями опыта, отрешаться всецело от традиций прошлого, пересоздавать скорее, чем преобразовывать, смело ступать на новые и неиспытанные пути, закрывать глаза перед возможными затруднениями – такое направление, такая школа существуют во всяком поколении. Иногда эта школа господствует. Вероятно, в настоящее время такая школа достигла необыкновенного развития, чему не следует удивляться, ввиду тех перемен, какие произошли в наши дни в морском оружии. Тем не менее если кампании Цезаря и Ганнибала считаются образцами, достойными изучения и теперь, в эпоху огнестрельного оружия, то было бы нелогично утверждать, что дни парусного флота не дают никаких уроков для дней пара. Нам, во всяком случае, следует обсуждать вопросы дисциплины и организации, степень приспособленности средств к целям. Следует изучать не только возможные для флота задачи, но и те ограничения или препятствия, какими обставлено успешное выполнение этих задач по самой сущности дела, по свойствам стихии, в которой корабль движется, и его двигателя, по степени искусства личного состава в пользовании боевыми средствами корабля и умения считаться с их недостатками.

В самом деле, только через всестороннее рассмотрение как возможных задач, так и препятствий, возникающих при их выполнении, в какой бы то ни было отрасли военной деятельности можно прийти к правильным заключениям относительно того, чего следует держаться при выборе людей для этой деятельности с точки зрения их природных способностей, навыков, привычки к размышлению и подготовленности к известному образу действий. Если эти препятствия или затруднения тщательно изучены, то почти без колебаний можно будет ответить на вопрос о том, каковы будут шансы на успех командира, выбранного наудачу, не обучавшегося специально маневрированию и не имеющего иного опыта, кроме дающегося многолетним обычным плаванием в море – против другого, который имеет по крайней мере определенное представление о надлежащем образе действий и профессиональную учебную практику в том маневрировании, какое ведет к достижению рассматриваемой специальной цели.

Единственным оружием в эпоху Французской революции была пушка. До холодного оружия или до рукопашного боя если дело иногда и доходило, то только к концу сражения. Однако, говоря о пушке, никоим образом не следует отделять ее от орудийной платформы, употребляя это слово не только в его узком техническом значении, но подразумевая под ним и весь корабль, который несет пушку в бою. От искусного управления им зависит занятие сражавшимися положения, наивыгоднейшего по отношению к действию артиллерии и наиопаснейшего для противника. Это управление – дело командира, но когда цель его достигается, то на сцену выступает искусство артиллериста в производстве стрельбы с быстротою и меткостью, несмотря на препятствия, представляющиеся в волнении моря, в быстрой перемене места неприятелем, в трудности прицеливания через узкие порты. Таким образом, искусство моряка-воина и искусство профессионального артиллериста, пушка и корабль, орудие и платформа дополняют друг друга. Корабль и его орудия вместе составляют одно оружие, движущуюся батарею, которая требует быстрого и точного управления во всех ее частях. Это управление осуществляется живым организмом, связанным в одно целое зависимостью всех частей от головы и, таким образом, действующим по общему побуждению, разделяющим общие традиции и живущим общей жизнью.