Николай Попель - Бригада «Революционная Монголия»

Лето военного сорок первого года. Там, на Западе, душное, жаркое, оно гремело стальными грозами. Горький дым пожарищ затягивал далекий горизонт.

А на другом конце страны жители одного из городков Приморского края понятия не имели о воздушных тревогах, бомбежках. Внешне жизнь не утратила размеренного и спокойного ритма. И все же она изменилась. Суровей, жестче стали лица. Люди шли в военкоматы, осаждали партийные и комсомольские организации, записывались в Красную Армию добровольцами. Война вошла в каждый дом, в каждую семью — никто не остался равнодушным, все стремились жить так, чтобы хоть чем-то помочь тем, кто сражался сейчас на фронте, помочь Родине в трудный час.

В городе появилось много военных, по улицам сновали штабные «эмки», связные мотоциклисты, с полигона за городской чертой доносился глухой гул танковых двигателей. Так начиналось формирование новой дивизии.

Создавалась она на базе двух бригад, прославившихся в боях на Хасане и Халхин-Голе.

Формирование дивизии было поручено полковнику Андрею Лаврентьевичу Гетману. Его заместителем стал тоже боевой командир Платон Юрьевич Михайлов. Еще в империалистическую он ушел добровольцем на фронт, служил в пехоте. За храбрость получил два солдатских «Георгия». На Хасане Михайлов водил в атаку бойцов, дрался с исключительным мужеством и отвагой. Недаром имя его гремело по Дальневосточному фронту!

В дивизию пришли опытные, знающие командиры: полковой комиссар Ефим Викторович Безносов стал комиссаром дивизии, полковник Михаил Трофимович Леонов — начальником штаба. Леонов, отличный танкист, ранее командовал ротой, батальоном, окончил академию бронетанковых войск, возглавлял штаб бригады, сражавшейся впоследствии на Халхин-Голе.

Не менее опытными были и командиры танковых полков. Майор И. Д. Меньшов воевал в гражданскую, дрался с басмачами, с японскими самураями на сопке Заозерной, был награжден орденом Красного Знамени, медалью «XX лет РККА» и Почетной грамотой Совета Министров Узбекской ССР. Максим Клементьевич Скуба, участник хасанских боев, страстно любил спорт, умел увлечь подчиненных. Отличный стрелок, он не раз на стрельбах занимал первые места.

Энергичный военачальник, прекрасный штабист, полковник Гетман легко ориентировался в сложных организационных вопросах, возникающих в процессе формирования. Времени мало, а нужно сколотить костяк дивизии, укомплектовать ее личным составом, познакомиться с людьми, проверить способности каждого. В мирные дни формирование танковой дивизии заняло бы многие месяцы, теперь следовало уложиться в предельно сжатые сроки.

Комдив ездил по частям, знакомился с людьми, техникой, заслушивал доклады тыловых служб. Танковая дивизия — это большое хозяйство, десятки проблем: снабжение горючим, продовольствием, боеприпасами. Одному, разумеется, не объять необъятное; помогали боевые соратники, решительные и инициативные.

С первых же дней большую работу развернул политотдел дивизии, возглавляемый старшим батальонным комиссаром В. М. Шалуновым. Это был на редкость интересный человек, коммунист, профессиональный политработник, он отдавал армии весь свой жизненный опыт. Простой в обращении, чуткий, он любил поговорить с людьми по душам и находил простые и понятные слова, навсегда завоевывал сердца тех, кто с ним когда-либо встречался.

В политотделе сосредоточивались донесения, сводки, докладные записки о комплектовании. Но Шалунов не довольствовался одними бумагами, проверял «бумажный поток», беседуя с бойцами и командирами, постоянно бывал в ротах, батальонах, полках. Закаленный и обстрелянный воин, впоследствии, когда дивизия втянулась в бои, он личным примером вдохновлял бойцов.

Комиссары дивизии, несмотря на разницу в возрасте и биографии, чем-то походили друг на друга. Умелые воспитатели, они жили объединенные одной целью, одной задачей — сделать дивизию боеспособной. Комиссаров и политработников роднила общность интересов.

Осень на Дальнем Востоке ясная, сухая. Ласковое солнце, прозрачный воздух, жужжание пчел. В редкие минуты короткого отдыха танкисты купались в чистых прохладных озерах, играли в волейбол, натянув сетку между деревцами и, казалось, над их головами всегда будет мирное, розовеющее от вечерней зорьки небо.

А война уже грохотала в Подмосковье. Враг, не считаясь с потерями, рвался к столице. День ото дня сводки становились все тревожнее, и всякий раз, прочитав их, танкисты засыпали командиров одними и теми же вопросами: когда пойдем на фронт? Каждому хотелось поскорее отправиться на запад, туда, где бьются с фашистами их братья, друзья.

Формирование дивизии продолжалось. Прибывала боевая техника: танки, бронемашины, минометы, артиллерия. Из военных училищ приезжали молодые лейтенанты в новеньком, с иголочки, обмундировании; из запасных полков и военкоматов — башенные стрелки, радисты, механики-водители, шоферы. Приезжали и добровольцы, чей возраст отнюдь не всегда соответствовал призывному — семнадцатилетние юнцы с комсомольскими путевками, коммунисты — посланцы горкомов партии. Люди мирных профессий: учителя, инженеры, рабочие, артисты.

Дивизия в основном укомплектовывалась дальневосточниками, а среди них немало рыбаков, колхозников, лесничих, работников заповедников, звероловов, рабочих леспромхозов — здоровых, жизнерадостных, закаленных и выносливых. Им не впервой ночевать в лесу под открытым небом, в любую погоду совершать дальние переходы; они умели под проливным дождем разжечь костер, приготовить пищу, перевязать рану — эти навыки на войне нужны. Дальневосточники стали хорошими воинами.

Но значительная часть пополнения не прошла суровой жизненной школы, не участвовала в боях. Этим людям предстояло в короткий срок научиться военному делу — на полигонах, танкодромах, стрельбищах. Танкисты учились с особой настойчивостью: от башенных стрелков зависела жизнь экипажа бронированной машины, а исход танковой дуэли решали хладнокровие, мужество и мастерство наводчика. Много труда положили и механики-водители. Танк должен пройти везде: в лесистой и горной местности, болотистыми низинами. От водителей требовалось незаурядное мастерство.