Моше Натан - Битва за Иерусалим

Полковник Амитай связался с подразделениями на этом участке и, хотя ответ гласил, что иорданцев на горе пока не видно, принял в расчет, что раньше или позже, но Резиденция все равно будет взята. Уже при разработке планов в дни готовности, взвешивая, что может произойти в Иерусалиме и каким образом иорданцы подключатся к общим военным усилиям арабов, он предполагал возможность демонстративного захвата в южной части Иерусалима. Резиденция Верховного комиссара, — как мы уже пояснили, — объект, важный для арабов в силу своей уязвимости, а главное, потому, что его захват поднимет их престиж. Он идеален для захвата, с военной точки зрения простого и легкого, который позволит легиону овладеть важной стратегической высотой без всякого соприкосновения с частями Цахала.

Было ясно, что если Хусейн захочет представить себя в глазах «арабских братьев» полноправным участником войны, причем так, чтобы самому в ней не участвовать, он попытается как можно быстрее добраться до Резиденции, которая обеспечивает тому, кто ею владеет, контроль над всей южной частью Иерусалима.

В час, когда радио Каира объявило о захвате Резиденции, вторая рота полка Ашера Драйзина находилась на учебной ферме, поблизости от западной стороны Резиденции. Личный состав роты высадился из автобусов под сильным огнем, нацеленным на главное здание фермы. Одиночный пост тотчас направился к самым дальним заграждениям фермы, откуда было рукой подать до каменного портала Резиденции и роши. Один из посланных вперед провалился по пояс в грязь. «К дьяволу! — выругался он. — Неплохо распахали за ночь эту дерьмовую плантацию». Повсюду свистели снаряды, и верхушки деревьев, прочесываемых огнем, ломались и осыпались. Два снаряда прямым попаданием врезались в группу бойцов, укрывавшихся за одной из стен фермы. Десятками падали и рвались с противным воем мины. Один солдат спрятал голову в грязь в напрасной попытке найти укрытие в этой зыбкой массе… Его напарник, присевший рядом на корточки, был уже весь перемазан кровью. Ее алые ручейки всасывались в черное болотное месиво… Солдаты двинулись дальше, миновали загородки с шиншиллами, которых разводили на ферме, и растянулись со своими автоматами под крайним заграждением.

В то же время трое полицейских пограничной службы сидели в одиноком домике, прилепившемся к ограде Резиденции, — в дни мира их задача заключалась в демонстрации израильского присутствия на северозападной части ничейной полосы. Они сидели на своем передовом посту, и когда внезапно увидали иорданских легионеров, устремившихся с востока к Резиденции, попрятались. Когда же снова выглянули через амбразуру, их глазам представилась пугающая картина: иорданцы, очень быстро добравшись до ограды Резиденции, граничащей с домом, в котором- они находились, начали ее разрушать, чтобы открыть путь для атаки на учебную ферму.

Полицейские, изолированные в этом всеми позабытом доме, тотчас передали донесение о захвате Резиденции, а также запросили разрешения покинуть позицию. Уходили они один за другим, спрыгивая вниз из окон второго этажа, выходящих на тыльную сторону, так как нижние двери вели в сторону Резиденции, а иорданцы находились уже в считанных метрах от дома.

Всем троим удалось уйти. Они прибыли к командиру роты Ашеру Драйзину, который тотчас после объявления египтянами о захвате Джебель-Мукабра покинул свой командный пункт в Абу-Торе и продвинулся вперед до лагеря Алленби, неподалеку от учебной фермы. Этот путь он проделал под огнем; машина Ашера была повреждена, но никто не пострадал.

Пока Ашер Драйзин занимался подготовкой заградительного минометного огня, который должен был задержать наступление иорданцев от Резиденции в сторону Иерусалима, он получил приказ командира бригады Амитая об атаке на Резиденцию. Следовало осуществить захват Резиденции и соседнего укрепления «Колбаса». В приказе сообщалось, что, в соответствии с бригадным планом, полку для атаки придается разведка бригады под командованием Иоси, а также танковая рота Аарона. Ответ Ашера гласил: «Сделано и заметано».

Обстрел продолжался с гнетущей монотонностью, что однако совсем не мешало Ашеру быстро обдумать и начертить в воображении схему атаки Резиденции. Решил осуществить захват объекта и близлежащего Антенного холма [11] Гив’ат-Хаантенна. силами разведан и танков, которые вскоре должны были к нему присоединиться. Расчистку рощи, окаймляющей северную сторону Резиденции, он поручил ведущему взводу роты. Второй взвод, засевший на учебной ферме и задерживающий продвижение иорданцев огнем автоматического оружия и минометов, оставался, как и планировалось, на месте. Он продолжал торчать в грязи и нести потери от обстрела.

Люди взвода понимали, что легче не станет, пока не появятся и не пойдут в атаку разведка и танки.

Они ждали в нервном, изнурительном напряжении. Среди свиста, грохота, осколочного града…

В 13.50 в школу трудотерапии, в подразделение разведки под командованием Иоси примчался бригадный вестовой, доставивший записку: «Тотчас двигай к лагерю Алленби. Рота легионеров овладела Резиденцией Верховного комиссара. Приготовься к атаке».

Известие («Будем штурмовать Резиденцию») немедленно распространилось среди разведчиков и для большинства оказалось полным сюрпризом. Во время занятий в дни готовности учитывалась вероятность атаки многих объектов в Иерусалиме — кроме одной Резиденции Верховного комиссара, так как объект этот был вне зоны ответственности разведаи.

За два дня до войны Иоси обсуждал с бойцами подразделения действия на всех участках передовой в Иерусалиме. «Мы приготовились к любой возможности, — сказал ему тогда Ури Кац, — но что же с Резиденцией Верховного комиссара?»

«Резиденция не наша забота, — ответил Иоси. — Это в порядке. Ею безусловно занимаются другие».

Пришлось им теперь убедиться, что «другие» — это, в конечном счете, они. Колонна бронетранспортеров и джипов из центра Иерусалима взяла курс на лагерь Алленби, чтобы оттуда продвинуться к учебной ферме.

Иерусалим, каким он представился глазам разведчиков теперь, когда они шли в бой, был уже мертвым городом. Воодушевления, растроганности, тепла, в которые они окунулись каких-нибудь три часа назад, как не бывало. Казалось, город обезлюдел и обесцветился, мгновенно поседел, как человек под бременем невыносимого несчастья. Пустынные дороги, безжизненные дома, мертвые улицы, бледное пустое небо. Узи Бен-Рони, свернувшийся клубком в бронетранспортере, высунул голову и опешил: он увидел пустыню («Как Иерусалим в Иом-Кипур»). Вдруг ему помере-щилось, что перед ним не его родной город. Это был лик другого города — города мертвых!