Михель Гавен - Дорогая Альма

— Но, — Раух явно растерялся.

— Не волнуйся. — Маренн остановила его возражения. — Все объяснения с оберштурмбаннфюрером СС Скорцени, твоим начальником, я возьму на себя, не сомневайся. Если до этого дойдет, конечно. На переодевания на этот раз у нас времени нет. — Она обратилась к Пирогову. — Так что нашей подопечной придется узнать, кто мы такие. Но думаю, состояние у нее уже улучшилось, так что она вполне сможет рассуждать разумно. Как считаете, Иван Петрович, найдет Микола дорогу в хижину ночью? — спросила она.

— Уверен, что да, — подтвердил Пирогов.

— Тогда даю вам пять минут, предупредите Юру и спускайтесь во двор, — распорядилась Маренн. — Мы будем ждать вас в машине. Сейчас я скажу фрейлен Беккер, что если мне будут звонить из Берлина, пусть примет всю информацию.

Освещая фарами дорогу, машина медленно подъехала к зарослям кустарника, за которыми начиналась тропинка к домику лесника. На лобовом стекле поблескивали мелкие капельки воды — накрапывал дождь. Уныло поскрипывали дворники. В опущенное окно было слышно, как где-то в глубине леса в кромешной темноте надрывно ухает сова.

— Кажется, здесь, Иван? — Маренн повернулась к Пирогову, сидевшему на заднем сиденье. — Фриц, тормози.

— Да, здесь, — кивнул Пирогов и отодвинул подальше брезент, за которым прятался. — Чуть не задохнулся от страха, когда патруль остановил.

— Вообще, они не имеют права останавливать, у нас специальный пропуск. — Маренн показала на документ, прикрепленный с обратной стороны лобового стекла. — Но в темноте не разглядели. Все равно открывать машину я бы им не позволила. Что ж, выходим. Иван, идите вперед, а то мы не очень-то хорошо здесь ориентируемся, — попросила она.

— Да, конечно. — Пирогов вышел из машины. В ночной тишине особенно отчетливо было слышно, как хлопнула дверь. И тут же с поляны послышался приглушенный лай собаки.

— Граф нас услышал, — кивнул Пирогов. — Несет службу.

— Потише, — предупредила Маренн. — Мы не знаем, кто еще здесь следит за нами. Я имею в виду не только людей Олендорфа. Они, скорее всего, по ночам в лесу сидеть не будут, они привыкли работать с комфортом. И даже не местных жителей, они тоже, скорее всего, прячутся по домам, или в землянках. А вот разрозненные отряды большевиков, или даже одиночки… По радио передали, что сегодня в 8 утра практически завершено окружение крупной группировки Красной армии в этом районе, где-то около ста тысяч человек, и это главное кольцо. А есть еще разрозненные очаги, где тоже находятся вооруженные красноармейцы и пытаются прорваться, конечно, выйти к своим. Им нужно оружие, боеприпасы, провиант. Нам бы с Фрицем сейчас совсем не хотелось бы попасть в плен. — Маренн грустно улыбнулась.

— Кому-то это было бы на руку, — ответил Раух. — В обмен на тебя — вполне можно ждать, что немецкие войска откроют фронт и выпустят к своим. Только объявят, что ты в лапах красноармейцев, это немедленно доложат в Берлин. Там ответ будет однозначный.

— Не думаю, что это какая-то гарантия для нас, — усомнилась Маренн. — Во-первых, все они в крайне усталом и изможденном состоянии, командиры наверняка в большинстве погибли. Во-вторых, по-немецки там никто не читает, документы наши не разберет, да и вообще никто так сложно не мыслит, как ты предполагаешь. Вступать в переговоры, звонить в Берлин. — Она усмехнулась. — Все будет намного проще. И страшнее. Просто отберут оружие и пустят в расход. Так что держи автомат наготове и внимательно смотри по сторонам. Идемте, Иван, — кивнула она Пирогову. — Фонарь включать не будем. Идем в темноте.

— Не волнуйтесь. Я здесь каждую ямочку знаю, — успокоил тот.

Стараясь двигаться как можно тише, приблизились к сторожке. Желтый полумесяц бросал лучи света на покрытую каплями траву. Граф снова залаял. Было слышно, как, скрипнув, приоткрылась дверь, тихий голос Пелагеи произнес:

— Що лаешь-то, як скаженный. Хто там идит-то?

— Пелагея, не бойся, это я, Иван, — ответил Пирогов, быстро приближаясь к дому. — Открой. Дело очень срочное.

— Ваня, ты? — переспросила лесничиха. — Один?

— Нет, со мной госпожа доктор. И… — Он запнулся. — Еще один друг. Ну, не тяни, открывай.

— Заходь, заходь. — Пелагея распахнула дверь. — Що сталося-то? Що за поспих-то? Да помолчи ты, окаянный! — махнула рукой в сторону Графа.

Пирогов быстро поднялся по ступеням на крыльцо. Обернувшись, махнул рукой Маренн и Фрицу. Выйдя из-за деревьев, они быстро подошли.

— А это ж хто? — ахнула Пелагея, увидев Рауха. — Чи официр ихний?

— Офицер. Но не до объяснений сейчас, — остановил ее Пирогов. — Пускай в дом, что встала-то?

— Так, так, заходьте, — посторонилась она. — Микола, просыпайся. Пришли к нам, — бросилась к печке будить мужа.

— Я так и знала, что она не родственница. Она — немка.

Резко поднявшись на лавке, Варя распрямилась, увидев Маренн в немецкой форме. Граф с лаем бросился вперед, оскалил зубы. Но Маренн не шелохнулась.

— Я по сапогам поняла. Сапоги у нее офицерские. Не наши.

— Фу, отойди. — Пирогов выступил вперед. — Варя, отзовите его. Да, мы не хотели тревожить вас в том состоянии, в котором вы находились, и потому вынуждены были сказать неправду. Да, фрау Сэтерлэнд — немецкий военный врач из Берлина. А это — ее помощник. — Он показал на Рауха. — Но по сути это ничего не меняет. Вам и вашей собаке оказали помощь. Более того, она вылечила Неллу, которая идет на поправку. И вот сейчас снова пришла, чтобы предупредить об опасности.

— Граф, место, — приказала Варя, но в голосе ее слышалось явное недоверие. — А для чего ей помогать нам? — спросила она.

— Это я не могу вам объяснить сейчас, слишком долго, — ответил Пирогов мягко, приближаясь, когда собака снова улеглась на подстилку. — Сейчас нам надо торопиться. Микола, — он повернулся к леснику, сидевшему на печке, — знаешь ты тропу к старой хижине князя Сигизмунда на острове на болоте?

— Знаю, а чё? — Лесник почесал затылок. — Як не знати-то. Все туточки знаю я, до последней сосенки.

— А когда последний раз был там? — продолжал спрашивать Пирогов. — Давно ли? Можно ли туда сейчас пройти?

— Так месяца два тому лазал, — ответил Микола. — Размывши тропку-то маленько, но держит пока. Пройти можно.

— В темноте пройдешь?

— Таки с закрытыми глазами пройду. Не сомневайся. А чё приспичило-то?

— Выходит так, друзья мои. — Пирогов сел на лавку и пристукнул картузом по колену. — Сейчас же собираемся и — туда. — Он обвел глазами всех слушавших его. — Дела плохи. Немецкая танковая часть, что в деревне стоит, утром уйдет. А вместо них придут каратели. Они уже здесь, ждут.

— Ой, мамочка. — Пелагея испуганно прижала ладонь к губам.

— Операция начнется рано утром, — продолжал Пирогов. — Пойдут по домам. Будут искать евреев, красноармейцев, коммунистов. Всех, кого найдут — на расстрел, и тех, кто скрывал их — тоже. Сюда тоже придут, не забудут. У них подробная карта имеется. — Он многозначительно посмотрел на Миколу. — Очень удобное место скрывать кого-нибудь, как раз. Вот спасибо фрау. — Он обернулся к Маренн. — Она по своим связям в Берлине предприняла шаги, чтоб деревню не трогали, но решения там еще не принято, а может быть и вообще принято не будет. Тогда, не исключено, всех жителей расстреляют, а дома вообще сожгут. Так они делают.