Павло Автомонов - Имя его неизвестно

Но слева застрочил пулемет, и Евгений вынужден был броситься в угол. Он снова прицелился. О, как ему хотелось сейчас отомстить за Анатолия. Лицо, щеки стали мокрйми от пота. Весь напрягшись, он стрелял и стрелял. Пулемет вдруг умолк. Около него валялось несколько солдат.

Но врагов много, слишком много против них, четверых.

– Роман! Сюда! – позвал лейтенант, приостановив стрельбу.

Но Роман истекал кровью… Так и не дошел он до родного Косова над стремительным, бурливым Черемошем. Как он любил свои седые горы и зеленые полонины с маленькими избушками-колыбами, словно повисшими среди зеленых пихт. Только вчера Роман говорил, что ждет своих друзей после войны на Гуцульщине.

А Евгений приглашал всех на свадьбу в славный Ленинград. Кто из юных бойцов не грезил в трудные дни войны о встрече с любимой? Только две недели назад Нина писала Евгению: «У нас стало лучше. Появились продукты. Но враг еще обстреливает город из пушек, еще прорываются его черно-крестные самолеты. А Ленинград стоит и будет стоять…»

Враги приостановили, атаку. Они решили, что их слишком мало, чтобы взять эту крепость, и послали к коменданту за помощью.

Тишина длилась минут десять.

Василий чуть приподнял Романа; сержант закашлялся, изо рта его полилась кровь.

– Что ты хочешь сказать, Ромушка?

– Злая судьба… Так в Косове и не узнают, что Роман настоящей смертью… А?.. Что-то шумит? Слышишь, Василий? Черемоша грали хвили…

– Что с Романом? – крикнул Евгений.

– Нет уже Романа…

– И Анатолия тоже.

– Сдавайтесь! Мы сохраним вам жизнь! – кричали полицаи.

Из избы не отвечали, словно там уже никого не было в живых.

Как долго тянется подаренный врагом миг. Евгению, Василию и Дмитрию казалось, что солнце уже успело сотни раз пройти от горизонта до горизонта. Сейчас оно было на закате, над степью. Они ожидают смерти, а время тянется так медленно. Может быть потому, что они мало думают о ней? Разве им не о чем больше думать? Можно вспомнить всю жизнь, и радости, и горести, и все незабываемые минуты. Евгений озабочен другим: нельзя ли спасти хоть одного, хотя бы своего помощника – радиста Василия. Тот сумел бы выполнить задание. Ведь командование ждет от них вестей. Но как спасти? Немцы еще до темноты сравняют хату с землей.

Евгений то и дело поглядывал и а солнце. Ему казалось, что оно совсем неподвижно: застыло на месте, чтобы увидеть, что же тут произойдет…

Со стороны заводского поселка появилась новая группа солдат. Лейтенант осторожно спустился с чердака к своим.

– Ну, ребята! – промолвил он дрогнувшим голосом. – Идут…

Евгений обнял Дмитрия, потом подошел к Василию и взял его за плечи.

– Видишь, солнце идет к закату. И нам тоже придется… А как хочется, черт побери, быть в зените!

«Быть в зените… Вечно воспламеняющийся и угасающий огонь», – с горечью вспомнил вдруг Василий слова Гераклита.

Вдруг у противника началось оживление. Из долины вынырнул учебный двухкрылый немецкий самолет. Он летел прямо на избушку. Солдаты радостно загалдели, подбрасывая вверх фуражки.

Гур.. ррр.. р, – рычало вверху.

Евгений поспешно влез по старой лестнице на чердак и выстрелил из автомата по урчащему самолету. Но как подбить его из такого оружия? Из самолета выпали три маленькие зажигательные бомбы. Одна упала на кровлю. Огонь лизнул стропила, задымилась серая солома.

– Выползайте! Вася, Митя! Вася, дым – последняя надежда. Может, кто-нибудь из вас родился в сорочке! Я приказываю. – И смолк.

Дмитрий и Василий подскочили к лазу.

– Лейтенант!

Евгений не отвечал.

– Все! – в ужасе промолвил Дмитрий. – Женьку убили!..

Дым въедался в глаза, стлался сплошной тучей. Пригибаясь к самой земле, Василий и Дмитрий поползли от сеней вниз, к лесу. Перед тем как покинуть загоревшуюся хату, Василий разбил и бросил в огонь радиостанцию.

– Кто? – спросил один из гитлеровцев, когда оба разведчика выбрались из избы.

– Трусы! – крикнул по-немецки Василий. – Дыма испугались? Отлеживаетесь? А ну, вперед!

Солдаты послушались. Закрываясь от дыма руками, они двинулись к хате. Но вдруг один выстрелил в голову Дмитрия.

– Что ты сделал, негодяй, ты убил моего пленного! Туда! – прогремел Василий, указывая на хату, и пустил пулю вдогонку убийце Дмитрия.

Сколько событий за одну минуту!.. Василий пятился к лесу.

«А вдруг Евгений не убит, а только тяжело ранен?» – остановился в нерешительности Василий и оглянулся.

Лейтенант Евгений и вправду был еще жив, когда товарищи звали его. Огонь подкрадывался к нему, обжигая тело. Напрягая последние силы, Евгений выдернул кольцо из гранаты-лимонки и крикнул:

– Да здравствует мой Ленин… – Конец слова – «град» – утонул в грохоте.

«Так вот когда ты погиб, дружище!»

Василию хотелось врезаться в ряды врагов и крошить их направо и налево.. Он так стиснул зубы, что у него заныли челюсти. «На тебя надежда, Вася, попытайся», – таков был приказ Евгения, командира, друга…

Пробираясь через кусты орешника, Василий мучительно думал: «Что же теперь делать? Что?..» Ответа не было. Только ветер шуршал в кустарнике, разгоняя дым.

Вскоре лес оборвался. Впереди поле, еще дальше какое-то село.

Из оврага повеяло прохладой.

Василий стоял и прислушивался. Где-то близко поскрипывали колеса. Из балки показалась дуга, затем конская голова.

Приготовив пистолет, лейтенант вышел навстречу.

– Стой!

Возница остановил коня и соскочил с телеги.

– Как ты смел с наступлением темноты появляться с подводой? – решительно опросил Василий.

– Я же для управы хворост везу, – испуганно промолвил крестьянин.

– Для управы?.. Решил воспользоваться суматохой и накрасть дров? Давай вожжи! За конем поутру придешь в комендатуру заводского поселка…

– Господин полицай! Я же для управы…

– Молчать, свинья! – крикнул Василий и выругался: – Доннер веттср! Там раненые, а он с управой своей… Утром придешь к коменданту и возьмешь коня! А сейчас марш домой! Живо!

Возчик растерянно смотрел на грозного и не совсем понятного военного, хотел что-то сказать, но лишь вобрал голову в плечи и промолвил:

– Слушаю, пан!

Василий вскочил на повозку и потянул к себе вожжи. Конь свернул на гору…

– Ну, дружок, поворачивай оглобли!

С час Василий ехал, встречая лишь одинокие машины с цистернами и грузом, спрятанным под натянутыми брезентовыми полотнищами. Он немного успокоился. Кому из встречных немцев придет в голову, что по проезжей дороге может ехать советский разведчик? Правда, Василий не сомневался в том, что возчик расскажет в управе или коменданту заводского поселка о происшествии в лесу, может быть, даже не завтра утром, а сегодня вечером. Но какие-то часы он все же выгадал.