Александр Черваков - Две стороны. Часть 2. Дагестан

Когда все отползли от края и вновь построились за танками, подполковник продолжил: «Большинство из ваххабитов перебрались из села на близлежащие высоты, а также на перевал Волчьи ворота, где у них хорошие боевые позиции и огневые точки, и заняли там оборону. Но мы их и там достанем!»

Весь день танки стреляли по Карамахи. Полковник находился на холме и с наблюдательного пункта корректировал огонь, указывал цели и направление стрельбы, связываясь с каждым экипажем по радиостанции. Наконец-то лейтенант Щербаков услышал, как стреляет танк и увидел, что будет, когда танковый снаряд попадает в цель. Поначалу вели огонь по домам, в которых, по данным разведки внутренних войск, находились или могли находиться боевики. Стреляли осколочно-фугасными снарядами, загруженными в конвейер несколько недель назад в Анисовке. Выверенные на побережье Каспия прицелы позволяли снаряду попасть точно в цель. Через несколько секунд после выстрела километрах в двух с половиной-трех от танка в небо взметались куски глины и камней, из каких делались многие карамахинские дома, или брошенный боевиками "Камаз" разлетается на запчасти. Некоторые дома стояли словно неприступные крепости, сооруженные из камней и бетона. Снаряд, попадая в стену, взрывался и не причинял дому никакого вреда. Результат был, если снаряд влетал точно в окно, взрываясь внутри здания и размазывая по стенам всех, кто находился внутри.

Живой силы противника в прицел пока не наблюдалось, скорее всего, боевики прятались, пережидая почти непрерывный артобстрел. Со стороны Кадара по Карамахи и Чабанмахи долбила своими 152-миллиметровыми снарядами самоходная артиллерия, со склонов стрекотали крупнокалиберные зенитные установки ЗУ-23 и громыхали пушки первой танковой роты. Истребители, разбудившие танкистов утром, больше не появлялись. Выпустив по целому конвейеру в 22 выстрела, танкисты поняли, что особого урона снаряды домам не наносят, взрываясь сразу, как только коснутся стены дома или бетонного укрепления и не разрушая их. Танки стояли с пустыми конвейерами, экипажи ждали, когда привезут снаряды, сидели на пустых ящиках, курили и делились первыми впечатлениями от настоящих, боевых стрельб.

Через час на ЗИЛ-131, с кузовом, доверху заставленным ящиками с танковыми выстрелами, приехал командир первой танковой роты Абдулов. Построив танкистов и выслушав рапорт лейтенанта, Абдулов придирчиво осмотрел бойцов и танки. Отсутствие отвала на 157-м он не заметил, благо трансмиссии танков, стоящих на огневых позициях, задраны, а их перед завален камнями, образуя небольшие брустверы. С собой Абдулов привез ключ переключения крана взрывателя, им комроты перед загрузкой снарядов в конвейеры начал переключать кран взрывателя из положения "осколочно-фугасный" в положение "фугасный". Тяжелые снаряды, весом по двадцать с лишним килограммов, офицер Щербаков таскал наравне с солдатами, подавая в люк наводчику Кравченко. В башне на месте командира полулежал Обухов, помогавший наводчику укладывать светло-серые снаряды в конвейер. Пот катил градом, несмотря на испортившуюся погоду и начавший моросить дождь. Почва сразу раскисла, и тащить снаряд стало еще труднее, берцы увязали в скользящей под ногами рыжей глине.

– А как там Лёха Прошкин? – присев передохнуть, спросил Щербаков у переводившего взрыватели в положение "Ф" Абдулова.

– Да Лёха больше переживал, – ответил Олег. – Приезжаю, а он "синий" – уже подружился с десантниками, довольный такой и в тельняшке. Кинулся обниматься. Так что нормально всё у него. Ты давай снаряды-то таскай!

Оставив ключ для взрывателя Пермякову, Абдулов уехал на ЗИЛе в Кадар, где стоял его танк, один танк третьего взвода и один второго. Там же держали оборону подразделения внутренних и федеральных войск, а также штаб командующего группировки федеральных сил в Дагестане генерала Трошева. Танки первого танкового взвода стояли еще дальше, вместе с десантниками. Около селения Верхний Дженгутай находились два танка второго танкового взвода старлея Круглова и штаб мотострелкового батальона с противотанковым взводом. Таким образом Карамахи и Чабанмахи взяли в кольцо из федералов, ВВ-шников и дагестанской милиции.

Часам к пяти вечера огонь прекратили – в село пошли штурмовые отряды 22-й бригады ВВ и спецназа, без выстрелов занимая дома на окраине и перебегая к следующим, но неожиданно со склонов накатывает густой туман. Всё укрыто белесой мглой, и тут внизу начинается треск автоматов, взрывы гранат и мин. Боевики, пользуясь ситуацией, знанием местности и своими скрытыми позициями, начинают обстреливать зашедших в село бойцов. Внутренние войска отходят, огрызаясь огнем и теряя товарищей на извилистых улицах. С танковых позиций ничего этого не видно, лишь глухие звуки выстрелов порываются сквозь белую пелену. Затем всё затихает.

Конвейеры танков загружены, но команды стрелять нет – дождь, да ещё и туман, окутавший всё. Что происходит в селе, где наши – неизвестно, глухая белая тишина. Боевики тоже молчат, а может, в очередной раз пытаются выйти из окружения, пробираясь тайными тропами в клубящемся сумраке.

Туман рассеялся быстро, как всегда бывает в горах. Дождь почти прекратился, оставив после себя сырость и раскисшую грязь под ногами. Опять команда "К бою!"

Время срабатывания взрывателя увеличилось на долю секунды, но теперь снаряды пробивали укрепления и взрывались внутри домов и бетонных дотов. В командирский прицел видно, как черная точка снаряда мгновенно приближается к дому и через секунду дом взрывается изнутри, выбрасывая из окон, дверей и сквозь разлетающуюся черепицу крыши клубы огня, каменных осколков и серого дыма. Иногда целью являлся "Камаз" с закрепленной в кузове зенитной установкой и десятком боевиков, пытающийся прорваться из одного конца села в другое. Это уже веселее. Порой не удавалось попасть сразу в петляющую по кривым улицам на полной скорости машину, что добавляло азарта. «Быстрей! – кричал Щербаков наводчику. – Уйдут, суки!» Кравченко судорожно тыкал в кнопки, вновь наводя на цель угольник прицела. Выстрел. "Камаз" разлетается в куски от попавшего в кабину снаряда. В черно-желтом пламени взрыва в стороны летят колеса, искореженная ЗУ, куски человеческих тел: «Yes!». Тем временем наводчик Лебедев посылает снаряд точно в окно каменного дома, куда только что забежала группа боевиков, скрываясь от обстрела. Дом взрывается изнутри, вынося сквозь вылетевшие окна и двери тучи огня, осколков и всего, что осталось от ваххабитов.

По танкам, стоящим почти на краю обрыва, боевики не стреляли. И не потому, что не могли попасть. Подойти близко, на расстояние выстрела из противотанкового гранатомета, боевиков не подпускали бойцы внутренних войск и мотострелки-федералы, да и снизу в лоб танк из него не прошибешь. В борт опять же не попадешь – снизу боевикам танки, стоящие высоко над селом, не видны. Крупнокалиберные дальнобойные орудия у "воинов Аллаха" тоже отсутствовали. Оставались только снайперы, но танку от них никакого урона, да и прежде чем экипаж покидал свои места после стрельбы, танк отъезжал от края обрыва на безопасное расстояние, становясь невидимым из ущелья. Стрельбы больше напоминали огромный тир. Дома, улицы, боевики находились так далеко, что казались декорациями компьютерной игры, в которой игроку практически невозможно погибнуть. В очередной раз загружая снаряды, танкисты возбужденно делились впечатлениями – кто куда попал, с какого раза, кто промахнулся, словно речь шла не о боевых действиях, а о стрельбе из пневматических винтовок в парке развлечений. Больше всего от боевиков доставалось внутренним войскам и спецназу, периодически штурмующим села. С начала боевых действий они несли потери – десятки убитых и сотни раненых.