Виктор Филалетов - Палящее солнце Афгана

слабый, в полнакала – от афганского движка с 19 вечера до 4 утра. Вечером успеваешь с трудом побриться. Воду брали из арыка, протекавшего вдоль забора. Попадая сюда, вода пересекала жилые кварталы и центр города. В ней афганцы промывают и овощи и, наверно, одежду и все остальное, да и сами раз в неделю регулярно – нижнюю часть тела. Бань у них практически нет. Поэтому воду, кишащую микробами желтухи, брюшного тифа и холеры, «кобальтеры» использовали только для технических нужд. Питьевую же – черпали из того же арыка, только выше по течению, где он выходит из кяриза и начинает свое путешествие по городу. Ездили за ней почти ежедневно с флягами на БТРе. Сюда ездить тоже было опасно – душманский угол. Народная власть посещала его только во время войсковых операций. Недалеко находились развалины двухэтажного здания – бывшего единственного кинотеатра, взорванного «духами» недавно. Ни кино, ни телевизоров, ни каких-либо развлечений. С наступлением темноты жители сидят по домам или, кто в бандах, обстреливают посты. По «водовозу» тоже раза два прошлись. Направление выстрела не определишь в жилом массиве, поэтому «делаешь» 360 градусов из крупнокалиберного. Даже случайно отстрелили собственную антенну на БТРе.

Поселились по четыре человека в комнате, которую сразу же стали тщательно обустраивать, рассчитывая дожить до окончания командировки. Прежде всего, заложили окна кирпичом на две трети таким образом, чтобы шальная пуля не могла поразить стоящего в комнате во весь рост. Набили гвоздей в стенах для автоматов, пистолетов, чтобы все было под рукой. На щитках железных кроватей – бронежилеты. Под кроватями у каждого ящики с гранатами, патроны. В полку неудобства компенсировались безопасностью, а здесь сотрудники были беззащитны с любой стороны, окруженные пустырем, садом, куда они иногда заглядывали за абрикосами, и жилыми домами. Но самое неприятное – в двухстах метрах был колодец кяриза, откуда могут выходить бандиты, минуя все охранения.

Сначала Ваханов и здесь продолжал утренние пробежки по дворику, убежденный, что только физкультура защитит от болезней, но старался каждый день менять дорожку, зная повадки душманов подкладывать мины. Осторожность никогда не бывает излишней.

Потом, когда стали на ночь ставить растяжки сигнальных мин, которыми опутывали весь двор, пришлось закончить этот спорт. Каждый вечер ставили около двенадцати мин. При срабатывании она сначала одну минуту издает громкий свист, затем выбрасывает несколько ракет. В наиболее опасном направлении обязательно устанавливали две настоящие боевые мины – монки, которые при замыкании тока батарейки делали направленный взрыв– коридор до пятидесяти метров. Боевое дежурство в составе офицера с сержантом, выставлялось каждую ночь. Ответственность большая, глаз не сомкнешь.

Обезопасив себя, таким образом, ложились спать. Старались заснуть до 22, так как с этого часа обычно снаружи начиналась стрельба и среди свиста пуль ухали иногда мины и снаряды. Под такую «музыку» не обстрелянным ребятам что-то не засыпалось. Какофония звуков для неготового сознания создавала впечатление нападения банды. Но стреляли обычно, известно стало позднее, с постов царандоя (афганская полиция). Им это нравилось. Советский Союз регулярно снабжал боеприпасами, и они его, в буквальном смысле, пускали на воздух. Так было во всех провинциях, где Ваханову приходилось быть. Как запечатлеть в памяти этот необычный период военной жизни? Конечно, записать «музыку» будней. В течение десяти дней каждый вечер несколько минут магнитофон на окне записывал ее. И сейчас, временами когда взгрустнется, Еремей позволяет себе вспомнить прошлое, включая аудиокассету «Газнийские соловьи». Эти звуки как бы слились с ритмом жизни спецподразделения, стали привычными. Привычки, если им не сопротивляться, становятся необходимостью. И это ощущалось, когда в обычное время не начиналась стрельба. Тишина становилась какой-то настораживающей, зловещей. Была информация, что собираются напасть на «мушаверов», закидать гранатами. И как бы в подтверждение, каждую ночь начали срабатывать сигнальные мины. Все вскакивали «в ружье». Думали, что это собаки, которых было штук пять, задевают растяжки, но когда подняли их до уровня пояса – положение не изменилось. В таком напряжении жили. Прошло 20 лет после Афгана, но Ваханов и сейчас просыпается от малейшего шума, хотя в сновидениях Афганистан являлся только дважды.

С переселением в Газни заметно выиграла основная работа. Оперативники как бы приблизились к афганцам. Можно было приглашать на чашку чая, и они никогда не отказывались. В городе не было такой пыли как в полку, росли деревья. Рядом губернаторский сад с абрикосами. Если бы не постоянная опасность, то жить можно.

Не все сбывается, что желается

Продуктами снабжал полк, но теперь посещать его стали реже, и возникла необходимость создать запас. Но где его хранить? Холодильников нет, а днем настоящее пекло. Кто-то, родом из деревни, вспомнил, что у них холодильники всегда заменял погреб, и решение было принято. Но для этого надо вырыть яму. С фасадной стороны здания была хорошая площадка. Начали с утра, землекопов много, мужики молодые, сильные – управятся за 2-3 часа, но никто из них еще ни разу не копал афганскую землю. Некоторые попробовали и отказались. Еремею подумалось: «волынят ребята» и взял лопату. Он считал себя крестьянином, так как осенью, перед отъездом, приобрел участок на Божьей горе, в селе Засечном и успел вскопать 4,5 сотки. Со всей силой нажал на лопату и …отколупнул только три сантиметра земли. Это же настоящий камень спекшейся почвы, гранит. Конечно, у зодчих погреба сразу же закрутились «колесики» в голове – «что делать?». Придумали! Взрывать и копать. В арсенале были три двухсотграммовые тротиловые шашки. Пробили шурф, вставили одну и рванули. Все благополучно, земля как пух, но только на один штык. Дальше опять взрывать. Шашки кончились, да и земля стала вроде мягче, но уже было лень копать, тротилом легче. Опять стали думать, и «самый умный» предложил взрывать гранатами. РГД-5 поместили в консервную банку, чтобы не прижало рычажок запала, привязали веревочку к кольцу предохранительной чеки и отогнули усики. Банку с гранатой сунули в шурф. Дистанционно выдернули чеку – получилось, правда, мягкого грунта только на пол-лопаты, но гранат – ящики под каждой койкой. Вторую приспособили таким же способом. Дернули веревочку и… эмоции застыли на лицах – чеку выдернули, а граната не подает признаков жизни. Даже «самый умный» не мог сказать, когда ей вздумается взорваться. Не подойти и не оставить, день клонился к вечеру. Снайпер Витя П. пробовал выстрелами со второго этажа пробудить в ней совесть, но она коварно молчала. Единственный выход взорвать рядом другую гранату, возможно детонация заставит подать голос. Взрыв прозвучал, и осколки просвистели, но только от одной гранаты. Главное, никто не мог вспомнить аналога в историческом прошлом военной науки. Почти в безвыходном положении. Решили использовать последний козырь – тротиловую четырехсотграммовую шашку. Положили ее рядом, подожгли шнур и укрылись. Взрыв был такой силы, что и граната сдетонировала и все окна первого этажа. И вот, в проветриваемом помещении, с сознанием выполненного долга, сели ужинать, предвкушая заслуженный отдых. Стало быстро темнеть, и вдруг за окнами дома возникла ожесточенная стрельба. Опять «в ружье». Кто воюет, не известно. Упало пять мин, две – во дворе около незаконченной ямы, возможно, хотели помочь рыхлить землю. Осколки и пули стучат по крыше. Через час все стихло, успокоилось, наконец, доужинали и добрались до кроватей.