Позывной Фанат - Новенький

Умывальники стояли в два ряда по обе стороны центральной перегородки, которая на уровне лица отделана зеркалами. Сержант с грохотом установил на ближнюю белую металлическую раковину фонарь, и тот, отражаясь от зеркала в потолок, рассеивал свет в помещении. Схватив за шею освободившейся рукой, а другой вывинчивая скрипучий кран, меня, как слепого котёнка, окунули мордой в воду. При этом сержант продолжал что-то орать. Из всей тирады слух четко вылавливал знакомые до боли матерные слова. Остальная речь, я так понимаю, шла лишь для связки мата. Всё лилось так складно, что походило на молитву, которая избавляет от грязи как на лице, так и на душе заблудшего порося. Так сказать, ритуал полного очищения.

– Ты, урод, гля, у тебя, сука, и руки грязные, гля. Белугу, сука, всю испоганил! Ты, гля, откуда, сука, такая свинья? Я тебя, сука, научу родину любить, жеваный крот! – не прекращал молебную песнь сержант.

– Парфен, тормози, – из темноты появились Адам и Астраханец.

– Да вы, гля, посмотрите на эту чумазую обезьяну, жеваный крот, – возмущался Парфен. – Она, гля, умудрилась, так в постель залезть.

– Да это Тимур его так по полу повозил, поприветствовал земляка, – усмехнулся Астраханец.

– А Тимур-то куда лезет?! – удивился Парфен, заводясь ещё больше. – Кто ему разрешил? Рано ему ещё крылья раскрывать!

– Ну, так получилось, тормозить уж не стали. Решили посмотреть, как продержится молодой, – с улыбкой пояснил Адам.

Похоже шоу зрителям понравилось.

«Здорово вы придумали. Видите ли, «решили посмотреть». Супер. Ничего не скажешь», – очищая волосы от засохшей крови, подумал я.

– Ну а какого хрена, гля, это животное идёт и грязным ложится спать? – не унимался Парфен. – Эй, я тебя спрашиваю, обезьяна.

Держа голову над раковиной, чтобы окровавленная вода не стекала на пол, я приподнялся и повернулся к сержанту.

– Так откуда мне знать, где умывальник? Старший лейтенант Колчин привёл меня в казарму уже ночью, указал кровать и сказал «все вопросы завтра». Потом меня разбудили, познакомили с земляками и снова отвели спать. За первый час пребывания в казарме изучен всего один маршрут: кровать – бытовка – сушилка – кровать. Это офигенно насыщенный маршрут, после которого желание задавать вопросы отпадает напрочь.

Я заметил, что ответ их веселит. Видимо доходит абсурд.

– И как тебе знакомство с земляками? – громко заржал Парфен.

– Идеальное. Один даже успел дома побывать, – я сплюнул красную слизь в раковину.

Уже смеялись все. Кроме меня, естественно. Странно, конечно, но настроения чё-т не было.

– Гля, ну ты же мог мне сказать, что тебя отмудохали и ты не знаешь, где умывальник?

– Когда тебе мощным фонарём поджаривают мозг, не совсем ясно, кто с тобой разговаривает. Да даже если бы и было видно, откуда мне знать, что можно говорить, а что нельзя? Я же тут ещё ничего не знаю. В первый же день стать стукачом не очень перспектива. Да и не ожидал я, что за час два раза успею под раздачу попасть.

В смеющихся глазах ребят появилось уважение. Но как показала практика, бить меньше от этого не стали. Наоборот. Ведь каждый, разглядев потенциал, хотел вложить свои знания. Обычным способом же это делать лень, поэтому только через кулаки и прокачку. Гениально же, ну.

***

Почему сейчас, прибыв в расположение спецназа, я вспомнил срочную службу в армии, ведь здесь всё по-другому. Возможно, именно поэтому и вспомнил. А возможно потому, что в голове больше вопросов, чем ответов, прям как тогда, в первые дни службы. Но здесь, в спецназе, как бы парадоксально это ни звучало, люди добрее. Здесь люди намного проще. Это чувствуется. Здесь никто никому ничего не доказывает, потому что первое же дело всё и без того покажет.

Всё будет хорошо, я уверен. Если что не так, парни прикроют.

Знакомство с коллективом проходило очень быстро. Закрытый периметр и рабочий режим двадцать четыре на семь делали своё дело.

Совсем недавно я смотрел на этих ребят снизу вверх, как на жестоких и бесстрашных головорезов, упивался историями о спецоперациях, перечитывал сводки. А сейчас я сидел с ними за одним столом, слушая военные истории из первых уст и заряжался энергией.

Парня, так весело рассказывающего историю при разгрузке машин, звали Гамлет. Настоящий весельчак компании. На любом празднике, будь то День Пограничника, День Разведки, День Внутренних Войск или День ВДВ, он всегда был своим. Ибо по его рассказам, прежде чем прийти в подразделение, он успел послужить во всех родах войск. Спросите меня, как он везде успел? Я повторюсь, «по его рассказам», а там – кто его знает. Ну умеет человек войти в доверие, что поделать. При своём не самом крупном телосложении, Гамлет, не боясь, шутил над всеми и никто на него не обижался. Благодаря красноречию и умению найти общие темы он слыл любимчиком девчонок.

Однажды его отправили на обучение в Москву. Заведение серьёзное и, как подобает, режим соблюдался даже в общежитии. В общем, не загуляешь. В то же время на этаж подселили девушку. Статную, красивую, и, судя по тому, что Гамлету не хватало рук показать всю широту её женской души, формы были впечатляющие.

– Да вы что, да там, да это, да я тебе говорю, – именно так звучало описание девушки со слов Гамлета.

Если Гамлету не хватило эпитетов описать её более детально, не захлебываясь собственными эмоциями, значит там действительно была как минимум Моника Беллуччи. Да. По жестикуляции рассказчика всё указывало именно на неё.

Гамлет говорил, как она, обворожительно улыбаясь, отшивала раз за разом паломников, обивающих порог её двери. И делала она всё это с такой женственностью и шармом, что парни даже на обратном пути продолжали по-идиотски улыбаться.

Посмотрев со стороны, Гамлет всё же нашёл время подойти к ней. Он понимал, что со своим средним ростом, грубыми чертами лица и небольшим шрамом на виске, мягко сказать, выглядит не очень конкурентоспособно. Даже краснодарский загар и черные густые волосы никак не выделят его в разнообразии поклонников. Принимая во внимание исходные данные, он чётко осознавал, что его крейсеру «Аврора» не под силу взять штурмом жгучую черноглазую бригантину. И как бы ни манила её шикарная корма и пышные паруса, перспектива оказаться на кладбище разбитых кораблей Гамлета не радовала.

Просчитав всё наперёд, он сказал ей прямо:

– Извини, тебя достали уже. Я понимаю, что буду сотым в списке, кого ты вежливо пошлешь, но я не подкатываю. Мне нужна помощь, – шокировав прямотой и завоевав внимание, он осторожно изложил просьбу.

Так как у них сто процентов ничего не выйдет , он уговорил её помочь в другом деле. Каждый раз, когда Гамлет приводил новую пассию в общежитие, то подавал знак, и Моника скидывала свой пропуск из окна. По этому пропуску барышня благополучно входила в общежитие и делила ночь с нашим героем, жадно упиваясь его рассказами. В перерывах, естественно.