Андрей Воронов-Оренбургский - Сталинград.Том шестой. Этот день победы

– Нэ пугай, фриц. Пуганный.

– Хм…смело, но глупо. Хорошо подумай, майор. Жить-то тебе осталось всего минуту, пока я курю. Может и меньше.

– Цх-х! Дэлль мостугай…гавур! Мнэ жалость твоя, как собаке пятая нога. Но я не собака. Убэй!

– Убью, не сомневайся. Но сначала…с тебя живого шкуру сниму, большевик…И накину себе на плечи. Leck mich am arsch. Schmutzigen affen! Prost. Hassen!..

* * *

Рядом с «Конрадом», колыхнув орудием, остановился «Молот Тора» – боевая машина командира 2-й танковой роты штурмбанфюрера СС Дитмара Рейна. «Тигр» невольно замер, выбрасывая из кормы душные шматы угарного дыма.

– Mein fuhrer! Patron! – Дитмар высунулся по пряжку ремня из башенного люка. – Vercammt! Почему не выходите на связь с «Орденом»?

– Что-о?! – перекрикивая мотор двигателя, оскалился Дитц.

– Почему не отвечаете «Ордену?! Вас вызывает генерал-лейтенант Хубе…Срочно!

– Чего хочет этот неуёмный старик? – не меняя позы, бросил через плетёный погон Отто.

– Не могу знать, штандартенфюрере!

– Но тебе то, что-то приказал Старина Ганс?

– Точно так, штандартенфюрер. Моей роте приказано отступить, равно как и всему вашему ударному батальону, под защиту полковой артиллерии полковника Герхарда Лютце и дождаться подкрепления!

– Это смешно, mein freund! У русских осталось штыков на плацдарме, меньше чем волос на яйце. Короче, вы не видели меня, штурманбанфюрер, а я вас – не слышал! – холодные, немигающие глаза впились в командира 2-й танковой роты. И в то же мгновение ему показалось, будто по его языку прошло острое лезвие ножа. Взяв себя в руки, Рейн крикнул сквозь рокочущий разрывами ветер:

– Но мотопехота Кальта Бельтера отступает, patron!

– Плевать на трусов, Дитмар! Ударному батальону СС не пристало пятиться раком назад! Verpiss dich! Какое нам дело до других говнюков из Вермахта, показавших врагу спину! СС не нарушает данную клятву фюреру. Стыдно быть такими же подлецами, таким же трусливым дерьмом, как Бельтер! Ему бы следовало поучиться стойкости-смелости у иванов!

– Ваша правда, excellence, – кивнул Рейн, когда сырое дыхание Волги принесло с собой запах солярки и гниения трупов. – Но нами не до конца подавлена их артиллерия, штандартенфюрер. Геройство должно быть с головой, осмысленным и скоординированным, ради…

– Вы утомили меня, Дитмар! Halt die kiappe! Соблюдайте субординацию, чёрт возьми! Вы доложите об этом, когда вас спросят! – Глядя на него своими серыми холодными, как куски льда, глазами, Железный Отто сжал кулаки: – Дьявол, у нас опять из рук хотят вырвать нашу победу! Стельку от сапога им, а не лавры!..

– Ваше предложение, patron! – Дитмар Рейн наконец обрёл прежнюю власть над своим голосом.

– Штурм! И брать открытой силой! Да, у иванов хорошие корректировщики огня. Но ещё более – отличный командир.

– Майор Танкаефф?

– Тот самый. Verdammt ihn tausendmal! 10 10 Будь он проклят тысячу раз! (нем.) Да, чёрт возьми! Мы можем повторить судьбу майора Зельдте! Можем! – глаза Отто потемнели, став похожими на чёрный лёд. На железных челюстях напряглись сухожилия желваков. – Но можем и стяжать викторию. Если наш будет свиреп и внезапен, как бросок кобры! – Он с чувством повторил слова Повелителя. На его твёрдом нордическом лице светилась непоколебимая решимость. – Мы выжжем дотла это осиное гнездо! – теперь он отдавал приказы по рации. – Батальон! Делай как я! Идём на прорыв двумя колоннами. Работаем парами по огневым вспышкам артиллерии! Уничтожаем и атакуем по центру! – чётко и зло рубились команды. Скорость движения не сбавлять. Всем экипажам оставаться на связи!

Он бросил рацию в люк, льдисто сверкнул глазами на Рейна.

– Теперь вам всё ясно, майн фройнде?

– Jawohl, standartenfurer. Мы свернём им головы и опрокинем в Волгу!

– Ответ рыцаря, Рейн. Beitall! Leiten! Sie mich! 11 11 К бою! Вперёд! За мной! (нем.)

«Тигры» – «пантеры» хищно лязгнули бронёй люков, словно железными челюстями. Взревели моторами, перестроились, разделились и плавно тронулись, качая угловатой бронёй среди обгорелых развалин. Танковые колонны, как две жирных пятнистых змеи, со зловещими метинами тевтонских крестов, поползли к Волге. Вслед за ними, как шумное чёрное вороньё, сорвались с мест, наполняя округу трескучим граем, мотоциклы СС гауптштурмфюрера Миллера.

Из воспоминаний генерал-полковника Танкаева М.Т.

По всему фронту, с севера на юг, вдоль Волги, шёл несмолкаемый бой, и казалось, за развалинами промзоны, какие-то мифические свирепые великаны взад-вперёд исступлённо перекатывали огромные пустые цистерны. Швыряли-пинали их, и те прыгали-катились, мятые, грязные, гулко громыхая и подскакивая.

Обгорелые, перепаханные воронками чёрные берега продолжали оглушительно рявкать-харкать батареями тяжёлой артиллерии. Железо-бетонное небо, как ледовое поле, расколотое сотнями трещин ледореза, было до горизонта исчерчено длинными дрожащими трассами, ревущих на разные голоса снарядов, которые остервенело вырубали-вырезали в этих стонущих берегах, могильные котлованы; сметали тугим ярым огнём постройки, поднимая над землёй буруны облаков: буро-синих, гранатово-чёрных, ртутно-зелёных, опалово-седых, горчично-красных – все сто пятьдесят цветов и оттенков смерти.

…Кто хоть единожды видел это, тот никогда не забудет сего ада! На опалённой сетчатке его глаз, как тавро, навсегда выжглись картины этого плазменно-лопающегося кошмара: яростные, захлёбывающиеся собственной кровью под перекрёстным артогнём атаки пехоты, дьявольские налёты штурмовой авиации, пикирующих бомбардировщиков, что железными водопадами ковровых бомбардировок заживо погребали в окопах солдат, центнерами вывороченной, поднятой на воздух земли.

Многострадальная Волга, обожравшаяся до блевотины трупами, упившаяся до безумия человеческой кровью, кипела-бурлила от сбрасываемых бомб. Безумие и ужас!…При форсировании в Волгу входило 25 тысяч солдат, выходило на западный берег – 2 тысячи. Через три дня, безобразно распухшие трупы, всплывали на поверхность и тысячи тел плотно сбитых друг к другу течением, запруживали пойму реки так, что берега и прибрежные левады, на многие километры превращались в гиблые, непроходимые болота.

«…11 ноября немецкие войска начали последнее решающее наступление в Сталинграде. К вечеру части наших советских войск сохраняли за собой лишь три небольших плацдарма на берегу Волги. Около 12 000 человек в районе рынка и Спартаковки; в центре – 600 человек в районе завода «Баррикады»; на юге – 45000 человек и 20 танков.

В течении следующих пяти дней немецкие атаки раскололи 62-ю армию командующего Чуйкова В.И. Советская группировка в районе рынка и Спартаковки, атакована частями 16-й танковой дивизии, сократилась до 300 человек. Советское командование беспокоила и новая серьёзная проблема – лёд на Волге, из-за которого прекратилась переправка войск и бронетехники, никак не укреплялся. Многократные попытки организовать снабжение обескровленной 62-й армии по воздуху окончились провалом – она контролировала лишь узкую кромку земли, и большая часть сброшенных с самолётов грузов – попала в руки фашистов. Тем временем разведка Люфтваффе обнаружила неожиданное наращивание советских войск к северо-западу от города. Это взволновало Паулюса, и действительно поводы для беспокойства были…» 12 12 См. там же.