Савелий Громов - Двести второй

И это человек, который гордился тем, что 300 раз прочитал библию!

Мой отец ненавидел – Черчилля, считая его ответственным за смерть свои братьев. Ведь именно Черчилль под разными предлогами умышленно затягивал с открытием «Второго фронта», ожидая, что изнуренный продолжительной войной СССР ослабнет и потеряет статус великой державы. «Второй фронт» союзники Советского Союза по антигитлеровской коалиции открыли на два года позже, чем договаривались. Это позволило Гитлеру снять войска с «Западного фронта» и перебросить их на «Восточный фронт», где в период с 1942 по 1944 год велись самые ожесточенные бои. В этих кровопролитных боях погибли его родные братья.

Мой отец был самым младшим в семье. Чаще остальных братьев он вспоминал своего старшего брата Василия, который всегда заботился о младшем брате и защищал его.

Перед «Свалкой» (деревенская драка на кулачка – улица на улицу) он всегда поучал младшего:

– Мишаня, стой за мной в гущу не лезь, рано тебе еще, – а остальным братьям строго наказывал:

– Приглядывайте за младшим, если покалечат его, с вас спрошу.

Василий работал кузнецом в колхозе и силой его бог не обидел, возможно, поэтому он любил подраться и не упускал ни одного случая поучаствовать в молодежных деревенских забавах.

Дрались в деревнях часто ни один праздник или свадьба не обходились без драки в основном «Стенка на стенку» (как говорили «сельсовет на сельсовет») и улица на улицу иногда «сам на сам» (один на один) . На Масленицу, как правило, происходили самые массовые побоища. Начиналась драка обычно с «ломки», когда две толпы молодых парней, стоя друг напротив друга начинали «ломку» друг, перед другом накачивая себя эмоционально. Обычно гармонисты с каждой стороны начинали петь похабные частушки – оскорбительные для противников и как только гармошки переходила на одни басы, все понимали, что это сигнал к началу драки.

Тогда две толпы молодых парней сталкивались в яростной «Сшибке» (Драке). Упавших на землю не били и ногами не пинали, упал, лежи – не тронут. Драка заканчивалась, когда одна из сторон отступала или обращалась в бегство.

Старший брат везде брал с собой младшего, натаскивая и поучая его:

– В драке Мишаня важна сноровка, смекалка, подготовка.

Василий обладал необычной физической силой, благодаря которой на спор разгибал подковы, рвал цепи и завязывал гвозди в узел, при этом он оставался спокойным и непогодам рассудительным парнем, который не когда не бахвалился свой силой.

– Ты представляешь Иван, – говорил мой отец дяде Ване.

– Твой тезка Поддубный – кочергу узлом завязывал, а Василий гвозди в узел завязывал. При этом гвоздь в его пальцах гнулся как резиновый. Я пока не подрос, думал, что это фокус такой.

Он когда на фронт уходил, подозвал меня к себе, взял мою руку и положил мне на ладошку узелок из гвоздя, а потом сказал с какой-то тоской в голосе:

– Держи Мишаня, на память тебе это от меня, – может, почувствовал, что не вернется?

Отец в очередной раз лез в карман и доставал подарок Василия, задумчиво разглядывая его, вертя в своих пальцах, как будто видел его впервые.

Дядя Ваня помолчав и тяжело вздохнув, в очередной раз разливал по граненым стаканам водку и взяв свой стакан в руку негромко произносил:

– Давай Миша, за твоих родных и за моих – Светлая им память! После этого он залпом выпивал свои стакан и слегка дрожащими пальцами доставал из пачки папиросу.

У дяди Вани жена и дочка погибли, когда эшелон, в котором они эвакуировались, разбомбила немецкая авиация. А он всю войну в разведвзводе и ни одной царапины.

Помню, когда я был еще совсем маленьким, мы майские отмечали «День победы» на нашем садовом участке. День стоял по летнему жаркий и праздничный стол накрыли прямо под открытым небом. Играл старенький патефон, который наш сосед по коммуналке дядя Ваня всегда приносил на 9 Мая. На внутренней крышке была эмблема завода-изготовителя. С трудом, но все-таки можно было различить знак завода-изготовителя «Коломенский патефонный завод НКОМ – Главширпотреб».

Завода ручки патефона хватало для прослушивания одной пластинки. Дядя Ваня обычно сам аккуратно крутил ручку, чтобы завести пружину патефона, а затем осторожно ставил иглу головки на пластинку. Сначала раздавалось завораживающее шипение, а затем звучали песни, написанные во время войной, в исполнении Клавдии Шульженко, Руслановой, Бернеса и Утесова. Были у дяди Вани и две трофейные пластинки с песнями «Лили Марлен» и «Блондес Кетхен», которые он ставил очень редко.

Дядя Ваня рассказывал, что вовремя битвы за Сталинград советская «Спецбригада пропагандистов» сводила с ума фашистов, включая спецпластинку с популярнейшим немецким шлягером военных лет – «Лили Марлен» в исполнении Лейл Андерсон. Записан шлягер был таким образом, что во время проигрывания песни музыка вдруг прерывалась на семисекундный отсчет метронома, после которого на немецком произносился текст, о том, что каждые 7 секунд на фронте погибает 1 немецкий солдат. Далее песня продолжалась вплоть до следующего включения метронома, и так далее.

В тот раз дядя Ваня с отцом о чем-то заспорили и отец, подозвав сестру, шепнул ей что-то. Через некоторое время сестра появилась из домика с альбомом для рисования, который везде таскала с собой, так как училась в художественной школе. Она села за стол открыла альбом, а отец начал ей что объяснять. Я подошел поближе. Сестра рисовала широкое мужское лицо с брылями как у собаки и оттопыренной мясистой нижней губой, на голове у мужчины она нарисовала цилиндр. Я спросил отца:

– Пап это немец? – на, что отец не весело улыбнувшись, ответил:

– Хуже сынок, это англичанин – Черчилль!

– Черт? – услышав незнакомое слово, переспросил я.

– Устами младенца глаголет истина, – усмехнулся отец и ответил,

– Пожалуй – черт! Всем чертям черт!

– А ну-ка дочка, повесь-ка этого черта на стенку сортира.

Сестра, закрепив листок на деревянных досках сортира тут же убежала по своим делам, а дядя Ваня и отец стали метать кухонные ножи в рисунок. Правила были простые – нужно обязательно попасть в контур рисунка и, чтобы воткнувшийся нож не упал на землю. Метали ножи до первого промаха или падения ножа, после каждого броска отходя на один шаг от мишени. Задача усложнялась тем, что к этой забаве они приступали обычно после изрядно «принятого на грудь» алкоголя.

Когда уже четыре ножа уже торчали в контуре рисунка. Дядя Ваня предложил – ничью.

Но отец уже завелся:

– Не дрейфь, разведка, прорвемся!

– Савелий, принеси-ка нам ящик со столярным инструментом.

Я сбегал в сарай и притащил оттуда деревянный ящик со столярным инструментом.