Андрей Воронов-Оренбургский - Имам Шамиль. Том первый. Последняя цитадель

Уо! Поэт-шагIир или провидец, – мудрец-гIакъил уловил бы в сём клокотании крови – суровые ритмы веков Кавказа. Его боль и отчаянье, голод, битвы и смерть.

Раскалённая память Гобзало ворвалась в каньоны, в ущелья, в мрачные дымные сакли. Свергаясь с горней высоты в бездну, отгремевшего орудийными залпами времени, выхватывала из неё, подобно орлиным когтям, – пожары и кровавые сечи Валерика, Гергебеля, Темир-Хан-Шуры, Ахульго, Дарго-Ведено, Салты, Ашильты…

И всякий раз горы Чечни и Дагестана пылились, розовели, становились багряными, превращались в кровавый рубин перед мысленным взором Гобзало.

Билла-ги! Сквозь жар боя, что вспыхивал порохом в памяти, он будто воочию снова и снова видел густые полки русских штыков и сабель. Один за другим, сквозь дрожащее пламя и дым, входили они в пропитанную кровью очередную столицу имама. Артиллерийское гулкое эхо продолжало раскатисто грохотать в скалах, закладывать уши и с дьявольским рокотом уносилось к хребтам, захлёбываясь, лишь в белом безмолвии заоблачных ледников.

Резко и бегло звучали сигнальные горны, гремуче трещали ротные барабаны и ржавые от крови штыки добивали, гвоздили героев – защитников Гимры, Ахульго, Ашильты, Аргуна…

… И в крохотной точке, блиставшей оружием, в пыльном сонме – грив и папах, – стремительно уходившей, не то в каменное громадьё Дагестана, не то в лесные дебри Чечни, – он различал летучий отряд мюршидов, прорвавших «в шашки», солдатский строй. И в этом отряде, он зрел неукротимого Шамиля, его ближайших наибов: Батуко из Шатоя, Ахбердила Мухаммада, Кади – Магому, Дуба, Идиля Веденского, многих других испытанных воинов-гази и себя, – Гобзало Урадинского, – нещадно рубившего плетью круп скакуна, не ведая по какому роковому полёту стрелы, несётся его судьба.

…Талла-ги! Вонзаясь кинжалом памяти в кипящую круговерть былого; слыша стоны, проклятья и вопли умирающих, отдавших жизнь за Газават, Гобзало выхватывал из бездны времени друзей-кунаков, сродников из Гидатля, воскрешал их улыбки, речи у походных костров, их смелые соколиные взоры. И они поднимались из небытия, проступали сквозь кромешный ад дыма и огня, и виделись, как живые…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Божьи враги; ругательство, в основном направляемое по адресу неверных (гяуров, кафиров) (чечен).

Отходная мусульманская молитва, которая читается на смертном одре и на могиле покойника для «упокоения душ умерших» (араб.)

Мухаммед-Тахир аль Карахи «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах», Махачкала, 1990г.

Н.Н.Гродненский «История вооруженного конфликта», Минск, 2008г.

Н.Н. Гродненский, см. там же.

Кольев А. «Чеченский капкан», М.,1997

Мухаммед-Тахир аль-Карахи, «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах.» Махачкала. 1990г

Песня о Шамиле (записана в Чечен-ауле Д. Курумовым от певца Саида Мунаева).

пожалуй, и родилось пословье: «Голод из дому гонит, нагота – в дом».