Геннадий Хоминский - «Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации

– А мне что делать? – спросил я.

– Тебе отдыхать и к командиру. Стажировку закончил, я ему сообщу, – и майор быстрым шагом двинулся вместе со всеми.

Про меня никто не вспомнил, и я в одиночестве побрёл туда, куда пошёл экипаж. Кто они такие? Я не знал их званий, фамилий. Знал, как зовут, и то не всех. Больше ни с кем из них мне летать не довелось, так, иногда случайно где-то сталкивались: «Привет». – «Привет».

Куда мне идти, непонятно. Общежития у меня нет. Искать гостиницу в городе ночью не хотелось. Можно, конечно, провести остаток ночи в аэропортовском ресторане, но настроение было не то. И я отправился в сторону домиков воинской части. Зашёл в помещение штаба. Дежурный сладко спал за столом, подложив руки под голову. Не проснулся. Я тихонько прошёл дальше по коридору и увидел стоящий у стены диванчик. Подложил под голову свёрнутый комбинезон, снял туфли и растянулся на нем. Быстро заснул. Разбудил меня вчерашний полковник. Я даже не знаю, кто он такой.

«А ты что здесь делаешь? Как слетали? Нужно было пойти в общежитие лётного состава, через три домика отсюда. Да ты же новенький, ещё ничего не знаешь», – быстро заговорил полковник. И не дожидаясь ответов, добавил: «Дуй в строевую, бери направление в общежитие, оно за территорией аэропорта, говорят, очень приличное. Короче, размещайся, обустраивайся, отдыхай. На всё про всё тебе неделя. В понедельник в шесть жду. Свободен».

Я в армии уже почти десять лет и прекрасно знаю, что неделя – это не семь дней, а столько, сколько скажет старший. В самом деле – сегодня раннее утро четверга, а в понедельник к шести быть в части. Ну что, не привыкать.

Этой недели из четырёх дней мне вполне хватило. Заселился, обустроился, загрузил холодильник продуктами. Всё воскресенье провёл в городе. Ташкент мне очень понравился. Таксист сразу привёз меня на Алайский базар: «Это самое главное место в Ташкенте», – сказал он. Боже, какие вокруг были запахи! На Севере, как я понял, не пахнет ничем. А тут – шашлык, плов, самса, цыплята табака. И всё это пахнет, да так, что голову сносит. Хочется попробовать всего. А ряды со свежей клубникой! Даже у нас в Казахстане её ещё не было, а тут – россыпи. Я присел в маленькой чайхане, и мне принесли пиво и цыплёнка. Объедение. Был бы живот безразмерный, я бы ещё съел и плов, и шашлык, и самсу, и чебурек. Но увы. Не лезет. Ладно, оставим на другой раз. Прошёлся по городу. Очень много деревьев и цветов. Арыки с прохладной водой. Звенят трамваи. Где-то играет узбекская музыка. Очень много молодёжи, все одеты по-летнему. Небо синее-синее. Ни облачка. Встречные девушки мне улыбаются. Благодать.

И вдруг меня как током стукнуло. Я вспомнил страшные ящики с грузом 200. Свой полёт в Кабул, где, как сказал майор, каждый хочет меня убить. Настроение сразу резко пошло вниз. Я не мог смотреть на гуляющих людей, на улыбающиеся пары. Перед глазами стояли страшные ящики. Я быстренько поймал такси и уехал в своё общежитие.

В понедельник без пяти минут шесть я вошёл в здание штаба. Полковник был уже там. Поздоровались.

– А ведь мы не познакомились, старший лейтенант Колокольников, – сказал полковник. – Командир части полковник Васильев, Иван Вениаминович, – и он повторно протянул мне руку. – Получил о тебе отзыв от майора Кондратьева. Не припомню, чтобы стажировка закрывалась за один полёт, – сказал полковник, – ну да ладно, поглядим, допуск будешь мне сдавать. Как тебе слеталось, как Афган?

– Да вроде всё нормально.

– Ну дай-то бог. Сколько уже ребят из полка потеряли.

– Лётчиков?

– Да, сбивают наших иногда. Взлёт и посадка – самые уязвимые этапы полёта.

– Иван Вениаминович, Виктор Фёдорович заговорил об афганской посадке, но не рассказал, что это такое. Как я понимаю, особая технология посадки?

– Да. Паша, придумали наши асы, как сделать посадку максимально короткой, чтобы духи не успели развернуть свои стингеры.

– А взлёт?

– Ну тут ничего не попишешь, ракетой в небо не умчишься. Надейся только на себя, своего стрелка да вертолёты прикрытия.

Он подошёл к своему громадному столу и долго рылся, перекладывая бумаги из угла в угол. Наконец, видимо, нашёл, что искал. Подал мне общую тетрадь в клеточку.

– Это, Паша, записки наших лётчиков об афганской посадке. Кого-то уже нет, кому-то это спасло жизнь. Внимательно разберись, уверен – пригодится.

Я пролистал тетрадь. Там были графики, схемы заходов и какие-то рассуждения. Обязательно сегодня изучу.

– Куришь? – спросил полковник.

– Никак нет.

– Молодец, а я закурю.

Полковник задымил папиросой и подошёл к окну.

– Гляди, твой экипаж уже возле самолёта. Пошли знакомиться.

Я подошёл к окну и увидел на стоянке, возле Ан-12 с бортовым номером 037, несколько что-то обсуждающих между собой людей в форме.

Мы подошли к самолёту. Сбившиеся в кружок парни быстренько построились и стали по стойке «смирно». Здоровый парень с капитанскими погонами доложил: «Товарищ полковник, экипаж самолёта по вашему приказанию собран. Помощник командира – второй пилот капитан Ливанов».

– Вольно, – сказал полковник и прошёлся вдоль строя.

Стояло два офицера, два прапорщика и один сержант.

– Товарищи лётчики, представляю вам вашего командира, старшего лейтенанта Колокольникова Павла. Он прибыл с Крайнего Севера и будет служить у нас в полку. Опытный пилот, прошёл стажировку у майора Кондратьева. В ближайшее время получит допуск на первого пилота – и в полёт, – полковник подошёл к Ливанову.

Капитан Ливанов совсем не походил на лётчика. Огромного роста, этакий бугай, лицо широкое с постоянной улыбкой. «Ему бы кузнецом работать с его ручищами», – подумал я.

– Второй пилот Ливанов Алексей, в полку уже два года. Неоднократно летал в Афган. Пилот от Бога, но командиром быть не захотел – видите ли, «не моё это». Жена, куча детей, живёт в Ташкенте.

– Иван Вениаминович, какая куча, всего двое.

– А тебе сколько нужно?

– Трое.

Все заулыбались, расслабились. Полковник тоже улыбнулся и подошёл к следующему лётчику. Тот хотел отрапортовать, но полковник жестом остановил его.

– Старший лейтенант Сидоров Сергей. Штурман, опыт полётов три года. К нам пришёл неделю назад, ещё не летал, ждём вас.

«Кассир Сидоров», – ни с того ни с сего подумал я. Совершенно обычный парень, рост средний, вес средний, внешность средняя, правда, острижен наголо – это видно даже через фуражку.

Подошёл к следующему – невысокому, упитанному прапорщику.

– Прапорщик Хухрянский Максим, бортмеханик. В полку уже три года, знает самолёт на уровне конструктора. Любую неисправность голыми руками прямо в полёте устраняет. Любимец всех полковых женщин. Блин, не пойму, за что они его любят? Посмотреть не на что, – полковник хитро улыбнулся.