Алия Амирханова - Марина

После смерти Сталина, в пятьдесят третьем, дело врачей признали сфабрикованным и отца реабилитировали, но возвращаться в Москву родители Лёни не захотели.

Марина в Курске жила четырнадцать лет. Со смерти её защитницы Маргариты прошло две недели, и с тех пор жизнь Марины стала невыносимой. Ночевать в детдоме она боялась. На место Маргариты пришёл дед Тимофей. Он, конечно же, не гнал Марину, разрешал ночевать у него в каморке, но дед любил приложиться к рюмке, и частенько к нему наведывались его собутыльники. В такие дни Марина подолгу сидела возле каморки в ожидании ухода «друзей» деда. Лёня не знал, что Марина не ночует в детдоме, она не стала ему этого говорить – пожалела. Чем он может помочь? А переживать будет.

Прозвенел школьный звонок, но Марины всё не было. Лёня не стал ждать, когда начнётся урок, а схватив портфель, бросил его на соседнюю парту, другу Витьке.

– Вечером заберу, – с этими словами направился к выходу.

В дверях он всё-таки столкнулся с учительницей физики, но бросив: «Здрасьте», – не останавливаясь, выскочил из класса. Уже на улице на секунду задержался, обдумывая, куда бежать в первую очередь.

Беспокойство за Марину увеличивалось в его душе с каждой минутой. Сначала он побежал в детдом, но воспитательница на вопрос, где Марина, грубо ответила ему, что после смерти Маргариты та в детдоме не появляется.

– Кому она здесь нужна? У нас дети героев войны живут или те, у которых родители были зверски убиты. Фашистскому выводку у нас ни место! Пусть убирается к чёртовой матери! – крикнула воспитательница вслед парню

Встревоженный известием, Лёня выскочил на улицу и побежал к сараям. Были за школой подобные сооружения. Когда-то там была конюшня, ещё до войны. Во время войны всех лошадей края вывезли на фронт, после войны было уже не до них. Конюшни окончательно пришли в запустение, всё, что можно было утащить, растащили, осталось лишь то, что совсем не пригодно для хозяйства. Ребятня любила там собираться: кто резался в карты, кто курил, кто выпивал. Вчера Марину туда загнали детдомовцы, и одному Богу известно, чем всё это закончилось бы, не окажись рядом дворника Тимофея. Лёня облазил все углы конюшни, но Марины там не было, он обегал все окрестности, но её не было нигде. Тогда он побежал к морю. Как сумасшедший, бегал по берегу и звал её. Вконец измученный, сел на камни, с трудом сдерживая слёзы.

Вдруг до него донеслись тихие стоны. Вскочив, Лёня бросился к кустам, ругая себя, что не сделал этого раньше. Она лежала прямо в грязи, в разодранном платье. На руках и теле – повсюду были синяки. Лёня уже не сдерживал слёз. Несколько секунд он сидел рядом с девушкой и плакал… Наконец, взял себя в руки и попытался её поднять. Марина стонала от боли.

– Потерпи, Мариночка, – сдерживая рыдания, он поднял её и понёс домой.

Отец пришёл из больницы на обед, и они с мамой сидели на кухне и ели. На звонок открыл отец, и, увидев на руках сына избитую девушку, сразу догадался, кто она. Не говоря ни слова, Лёня, прошёл в зал и положил подругу на диван.

Услышав стоны, прибежала мать. Посмотрев на Марину, она всплеснула руками и заплакала. Вчера ночью глава семейства наконец-то решился и рассказал жене о дружбе их сына с Мариной. Он понимал, что такие отношения могли перерасти в более сильное чувство и, испугавшись этого, понадеялся, что вместе с женой они сумеют повлиять на сына. Семён Давидович рассказал и то, что девушка подвергается издевательствам со стороны одноклассников, а их сын её яростно защищает. И вот сейчас мама Лёни стояла и плакала. Но не о девушке, а о горькой судьбе их семьи, которой теперь уже наверняка откажут в выездной визе, и придётся им влачить жалкое существование в этом мрачном, неприветливом городе. И их сын никогда не будет адвокатом, в лучшем случае каким-нибудь слесаришкой на судоремонтном. Возможно, и того хуже – посадят. Конечно, она не представляла за что, но знала – причина, так она и не обязательна, лишь бы у тех, кто наверху, появилось желание посадить.

Отец осмотрел девушку.

– Её срочно нужно отвезти в больницу, – Семён Давидович вышел в прихожую и стал обуваться.

Жена бросилась к нему, пытаясь помешать его уходу из дома.

– Сёмушка, тебя арестуют, найдут причину, – жена плача повисла у него на руке.

– Софья, что ты такое говоришь! За что меня должны арестовать.? Пусти, ты задерживаешь меня, а девушке нужна срочная медицинская помощь.

– Нас точно не выпустят из страны! Столько сил и денег!.. Всё будет напрасно, – молила она мужа.

– Софья, мне не нужна свобода путём предательства. Я – врач. – и он, высвободив руку, вышел из квартиры.

Марину поместили в стационар. Семён Давидович поставил в известность милицию и протокольно зафиксировал состояние здоровья девушки на момент её поступления в больницу. Лёня после школы бежал к Марине и оставался у неё до поздней ночи. Когда ей стало немного легче, она стала рассказывать.

– Они били… по очереди. Ты знаешь, я видела их глаза, полные ненависти и злобы. Старались бить поточнее: по ногам, в живот. Били долго, пока сами не устали…

– Хватит, Мариночка, не терзай ни себя, ни меня, – целуя и гладя руку девушки, взмолился Лёня.

– Лёнечка, я не хочу так жить, лучше уж умереть, – из глаз Марины катились слёзы.

В палату заглянула медсестра: “Никитина, к тебе из милиции”. Вошёл милиционер, оглянулся по сторонам.

– Смотрю, Никитина у тебя отдельная палата. Хорошо устроилась.

– Что вы такое говорите! – вмешался в разговор Лёня, – Вы посмотрите на её состояние, её же чуть было не убили!

– А вы, похоже, сын доктора Шнейдера.? Кем вам приходится потерпевшая?

– Мы учимся с ней в одном классе. Какое это имеет значение? – юноша негодующе посмотрел на милиционера.

– Ты глазами-то в меня не стреляй. Что-то других одноклассников я не вижу. Почему именно ты, а никто иной? Может, вы родственники?

– Я ещё раз вам повторяю: мы одноклассники.

– Что здесь происходит? – в комнату вошёл Семён Давидович. Увидев милиционера, он сказал.

– Лёня, ты пожалуйста, выйди, милиционер хочет поговорить с Мариной.

– Вот именно, с гражданкой Никитиной, – и милиционер уселся на стул, на котором минуту назад сидел Лёня.

Молодой человек вместе с отцом вышел из палаты. Отец, взяв сына за локоть, отвёл в сторонку. Шёпотом он стал наставлять его.

– Ты что, вообще ничего не понимаешь? Это же милиционер, любое твоё необдуманное слово погубит всех нас, и Марину в том числе. Они же специально провоцируют, вынуждают тебя сорваться, а потом так переиначат твои слова, что на любую статью потянет, и не отвертишься. Пойми, сынок, нельзя поддаваться на провокации. Выдержка – единственное наше спасение. Иди домой, придёшь позже.