Николай Витем - Голод – хорошая приправа к пище

– Ккакой рееебёночек? – ответил, заикаясь. – Видел, какие силы отправились защищать станцию? Батальон пехоты с винтовками, двумя пулемётами и пушчонкой. Если несколько армий с пушками, танками, артиллерией попали в котёл под Вязьмой, то, что могут сделать солдаты с винтовками?

Немного успокоившись, продолжил, понимая, что в его взрывном ответе Валентин не виноват:

– Если к Пещёрску не пошли войска, я бы тебе посоветовал жениться, но сейчас, боюсь, следует ожидать такой заварухи, что сам забудешь про ребёночка. Дай Бог, чтобы Глашу, не позабыл.

Посчитав, что разговор о войне исчерпан, Иван перешёл на более актуальную тему.

– Ты не в курсе: у Глаши есть незамужняя подруга? Познакомила бы меня с ней, а то ночью бабы голые снятся, а это не к добру – скажется на психике. Заметил, что я начал психовать?

– Заметил! Попробую помочь.

Отработав смену и переговорив с Глашей, Валентин заскочил к Ивану сообщить, что приглашает в гости.

– Пойдём к нам, есть новости, касающиеся тебя.

Не спросив, зачем идти, и не матерясь за то, что оторвал от работы, Иван оделся и молча последовал за ним. Валентин распахнул входную дверь в комнату и с заговорщицким выражением на лице предложил:

– Проходи, сейчас кое-кого увидишь!

За накрытым столом сидят две женщины и над чем-то громко смеются. Валентин подвёл друга к незнакомке и, галантно взяв её за руку, попросил Ивана:

– Разрешите вас познакомить. Это, – поклонился в сторону женщины, – Оксана из Степановки, не замужем, без детей, владеет большим огородом и средней упитанностью домом.

Дам рассмешило представление Валентина: прыснули от смеха, но продолжили слушать.

– Нуждается в крепкой надёжной мужской руке, – взял руку Ивана, протянул Оксане. – Держи: Иван – молодой, красивый, золотые руки, – ищет любимую женщину для украшения жизни.

Пожали руки, облобызались, приступили к ужину.

Лобызаться Иван не стал. Отпустив руку Оксаны, сел рядом. Опрокинув полстакана, положил ладонь на обнажённое колено соседки. Оксана отреагировала своеобразно: нашла его руку, подняла. Иван дёрнулся убрать руку с колена, думая, что Оксана возмутилась его дерзким поведением, но женщина переместила ладонь повыше. Иван намёк понял и, осмелев, начал гладить, перемещаясь «всё выше и выше, и выше – стремясь в небеса, где теплеют телеса».

Выпили, закусили, снова закусили и вновь выпили. Легли в разных комнатах по интересам. Проснувшись, Оксана не стала завтракать, торопясь покинуть гостеприимный дом, чтобы отправляющиеся по делам жители деревни не увидели её и не стали раньше времени сплетничать. Иван вызвался проводить и так долго провожал, что заблудился в её койке и два дня не появлялся у братьев. Вернулся, когда за Велеевским лесом послышались разрывы бомб, постепенно смещающиеся в сторону Пещёрска. В небе без опаски курсируют, играя в «догонялки», немецкие бомбардировщики. Зрители, высыпавшие на деревенский луг, отведённый под пастбище, с интересом наблюдают, как низко над землёй крутятся истребители и стреляют из пулемётов по наземным целям.

Со стороны Пещёрска раздались ответные выстрелы из винтовок и пулемётов, несколько раз возвестила о себе сорокопятка. Бой разгорелся нешуточный, – но как разгорелся, так и потух.

В очередной налёт от группы бомбардировщиков отделились три зловещие птицы и стали сбрасывать бомбы на коровий выпас Велеево. После первого взрыва крестьян с улицы как ветром сдуло: попрятались по домам и дрожат, наподобие осиновых листьев при сильном ветре, в ожидании прихода беды. Не стесняясь детей – пионеров и комсомольцев, – мелко крестятся.

Очередной налёт вошёл в историю Велеево как наиболее страшный: не менее десятка самолётов воют, ноют, вынимая душу, наматывая кишки на барабан. Страх перерос в тошноту, потянувшую людей к помойному ведру.

Отбомбившись, группа самолётов полетела вдоль дороги, нанося удары по Степановке, Мобосовке, Поглавцу…. Закончили конечным пунктом – Пещёрском.

В начале бомбёжки перепуганная семья Тепловых собралась в большой комнате: встали на колени перед образами и, кто как умел, так и молились, изредка комментируя наиболее сильные взрывы, при которых дом ходил ходуном, и гирьки настенных часов раскачивались.

Иван не присоединился к молитвенному стоянию. Посидев некоторое время в одиночестве, не выдержал напряжения и выбежал на улицу: «Убьют, так хоть брёвнами не задавит; в дом попадут, а меня там нет».

Глаша нашла иной способ спасения от бомбёжки: повалила Валентина на койку, сверху натянула на себя и на него одеяло и затихла. Когда рука Валентина зашарила под одеждой, прижалась к нему. Перестав думать о войне и налёте авиации, перешли к употреблению «супа с котом». Хоть и говорят, что перед смертью не надышишься, но Валя и Глаша сумели снять с души бремя испуга и теперь лежат, прислушиваясь к отдаляющимся разрывам. Посмотрели в глаза друг другу и одновременно рассмеялись.

– Правда, мы молодцы? – Глаша поцеловала мужчину. – Немцы хотели нас напугать, но вместо испуга мы назло им получили удовольствие.

Валя подтвердил:

– Давно я не испытывал подобной страсти к женщине. Но… лучше событие не повторять, грохот разрывов мешает мне сосредоточиться.

Бомбёжка прекратилась, народ вздохнул с облегчением: ещё один день жизни подарен Всевышним.

В начале октября в разгар дня послышалась стрельба в Пещёрске. Минут пятнадцать прерывистую стрельбу из винтовок заглушали очереди пулемётов. Хлестнуло несколько громких выстрелов из пушек, раздались мощные разрывы снарядов, и… стрельба мгновенно прекратилась. Установилась природная тишина. Народ решил, что нападение отбито, и можно продолжать вести образ жизни как раньше: с печалью и воздыханием, но без испуга.

В час дня буквально ворвался Валентин, предложив всем без исключения находящимся в комнате Тепловым: «Быстрее, быстрее выходите, посмо́трите, что на белом свете творится. Ужас!»

По просёлочной дороге мчатся сломя голову разрозненные толпы испуганных красноармейцев – расхристанных, без винтовок, скаток и заплечных мешков. Возглавляют бег командиры.

Когда в очередную бегущую толпу бросили вопрос: «Что случилось?», – один из солдат, тяжело дыша, ответил кратко: «Нас немцы побили, многих насмерть, скоро и здесь появятся, спасайтесь».

Жители деревни бросились по домам собираться и спасаться. Но, присев в изнеможении на то, что под руку попало, подумали – куда спасаться, где находится та тихая заводь во время нашествия врага? – и никто не вышел за ограду участка, покорившись извечному русскому принципу «Чему быть, того не миновать».

Поток бросивших позицию русских солдат иссяк, а немцев не видно. Андрей и Роман, воспользовавшись затишьем, отправились на почту – ожидали вестей от Матрёны и Николая, с которыми поддерживали регулярную переписку. Идти недалеко, почта расположена в центре Степановки, в пристройке к зданию правления колхоза.