Николай Витем - Голод – хорошая приправа к пище

Из города выбирались, бросая косой взгляд на небо, в котором безнаказанно резвились самолёты со свастикой на фюзеляжах, бояться приближения и бомбёжки, – укрыться негде, если только не юркнуть под Смоленский мост. Но, чтобы юркнуть, необходимо перелезть через ограждение, да и высоко прыгать – ноги сломаешь.

Путь Ивана лежит в Велеево, где проживает большое семейство второго поколения родственников. Даже не второго, а параллельного поколения, поскольку пошли они от родного брата отца Ивана Михаила Данилы. Отчество у братьев – Даниловичи. Посчитал, что, где десять человек живут, там и двенадцать смогут, – если жить без обид. С обидой и двое не уживутся. Почему направился именно к двоюродным братьям, объяснить не мог. Относился он к ним не очень благожелательно, сам не понимая причины подобного отношения. Живя в городе, в гости не приглашал, и они, чувствуя его отчуждённость, к нему не тянулись.

Скорее всего, решил воспользоваться военным вре-менем, чтобы какое-то время, как Одиссей, пожить вдали от жены и детей; использовал смутное время, скрываясь от семьи, занимаясь бессмысленным делом, рассчитанным исключительно на личное потре-бление, – подвигами.

Заявился к братьям, людям малоразговорчивым, но, как и он, работящим и плодовитым, надеясь найти приют, пусть и не очень благожелательный. Андрей Данилович и Роман Данилович отнеслись к приходу Ивана не сказать, чтобы отрицательно, но крайне недружелюбно, к чему Иван не был готов.

– Чего припёрся, чего не живётся в городе, здесь и без тебя тесно – задами трёмся, – такими словами встретил его один из родственников. – То носа годами не кажешь, знаться не желаешь, а как припёрло, взяло за одно место, вспомнил о нас и заявился незваный негаданный, да ещё с вещичками.

– К вещичкам друга приложил, – услужливо подсказал Андрей младшему брату неопровержимый факт, обличающий непорядочность Ивана.

Высказанную в лицо горькую правду нечем крыть, – молчит Иван; молчит, но времени зря не теряет, мысленно прокручивает иной вариант, соображая, что предпринять, если братья откажут в приюте. Был бы один, всё было бы на мази, а он за каким-то чёртом лысым притащил Валентина. Надо было от него отделаться, а как отделаешься, если у того спрятаны старинные иконы, которым в царское время цены не было, а сейчас и подавно? Обидится Валентин и не отдаст иконы, – скажет, что это его богатство, и к кому идти жаловаться? Приходится терпеть присутствие друга.

Иван понимает братьев, понимает недовольство его приходом. Своих десять ртов, да ещё два здоровых мужика на головы свалились – попробуй, прокорми. Может, попытаться осесть в Пещёрске? Любка Безродная не откажет. Любка не откажет, но Поля быстро узнает о ней. Найдёт Ивана, возьмёт за причинное место и, как бычка на верёвочке, притащит в Вежнево. Анна станет командовать, помогая дочери: «Туда не ходи, сюда ходи; туда не клади, сюда клади; не матерись, не плюйся, детей не бей, не кури в комнате, на чужих баб не заглядывайся!»

– Ладно, – смилостивился Роман, – поживи недельку, дальше посмотрим, как быть. Не выгонять же родственника…. Это ты в Вязьме мог нас не пускать к себе, даже переночевать не предлагал, а мы не такие. Правда, Андрей?

Андрей подтвердил:

– Дом твой, тебе решать. Оставляешь, значит, пусть живут, мне-то что?

– Что у тебя в мешке, догадался съестное принести?

– Не взял продуктов, дом разбомбили…

– Надеешься на нас, думаешь, мы будем тебя кормить? Не надейся! Тогда что притащил в мешке, если не съестное?

– Тут, Рома, у меня сапожный инструмент, мало ли кому понадобится починить обувь, – заискивающе произнёс Иван.

– Понял? – красноречиво посмотрел Андрей на Романа. То, что Роман вопрос понял, выдала его широкая улыбка и последовавшие короткие вопросы:

– Покажешь ему?

– Покажу.

– Попросишь?

– Попрошу…. Ну что ж, оставайтесь. Свободного места для приёма дорогих гостей у нас не припасено, могу предложить чулан. Вещички занесите, поставьте койку. Койка стоит в сарае в разобранном виде, занесите, предварительно обтерев. Матрас и бельё дадим. Будете спать вдвоём. Как устроитесь, так уж и быть, покормим, хотя и не хочется, – распорядился Андрей. Роман и женщины каждое распоряжение Андрея подтверждают кивками головы: «Мы тоже так решили…»

– Пока вы ели, – встал возле стола Андрей, когда гости, насытившись, положили ложки, – мы посоветовались с жёнами и приняли решение вас использовать, чтобы зря не кормить. Если у твоего друга нет своего инструмента, мы ему дадим…

– Что требуется делать? – обратился Валентин к Роману, готовый по первой просьбе вскочить с места и немедленно идти помогать хозяевам.

– Давно собирались починить забор, но всё руки не доходили, займись им. Если нужен топор…

– У меня с собой плотницкий набор, прихватил на всякий случай.

– Ты такой же молодец, как Иван: вместо того, чтобы защищать с оружием в руках город от врага, сбежал, не забыв прихватить инструмент.

Дальше упрекать гостя Роман не стал, вернулся к действительности.

– Возьми с вешалки мою старенькую меховую куртку, надень и приступай к делу. Начальство наше сбежало, бросив нас на произвол судьбы, и, если будут нужны колья на забор, разрешаю рубить молодняк в ельнике, – засмеялся Роман над собственным разрешением, поскольку к этому ельнику он не имел никакого отношения. Но лес стал ничьим, почему бы и не разрешить порубку? – Сходи в сторону пруда и наруби заготовок. Не знаешь где, попроси детей, они покажут. Заодно и помогут донести. Иван, ты тоже вставай, хватит рассиживаться за столом, чай, не барин. Иди за нами, дадим работу.

Зашли в чулан, и, улыбаясь, подошли к мешкам, стоящим в углу, раскрыли их:

– Гляди, что у нас!

Андрей пропустил вперёд Ивана. Глянул Иван на содержимое мешков, и сердце радостно заколотилось в груди: «Золото, настоящее золото, мечта сапожников!» – мешки набиты свиной и телячьей кожей, хромом и катаным войлоком.

– Доволен?

– Эх, Рома, Рома, мне бы такое богатство раньше, когда я был моложе, вот бы зажил…. Где вы материал свистнули? Только не говорите мне, что купили, не поверю, – денег таких не найдёте, чтобы рассчитать-ся за всё.

– Расскажи ему, Андрей, и заодно предупреди, чтобы языком не молол и никому не рассказывал.

– Когда коммуняка, председатель колхоза, свалил, в здание правления наведались отец с сыном из Мобосовки. Ты их должен знать или слышать о них – приехали на подводе и вывезли мебель, цветы, картины…. Зачем-то бюсты Ленина и Сталина прихватили. Не знаю, что они с ними будут делать, но, думаю, – взяли на случай возврата Советов, станут козырять преданностью советской власти. Мобосовские мужики – ещё те твари, из каждой передряги выпутываются. Их родичи были такими же пройдохами и бандитами: и грабили, и убивали, но всегда концы в воду прятали, и ничего им не было. И эти продолжают жить припеваючи.