Шамсият Абасова - Превозмогая боль

– Милая, ты в последнее время слишком нервная, вот и снится всякая чушь.

– Мухаммад, должно случится что-то плохое, – сказала Марьям и заплакала. – Я это чувствую.

В ночи раздался грохот, от которого сотрясало землю. Мухаммад проснулся и прислушался. Нет, это ему не приснилось. Земля опять загрохотала. Подойдя к окну, мужчина увидел свет, разлетающийся по рассветающему небу.

Вернувшись в постель, он заметил, что Марьям тоже проснулась.

– Наверно, учения, – сказал он свое предположение в ответ на немой вопрос жены.

– Что-то слишком громко и серьезно, – ответила Марьям.

Снова загрохотало с такой силой, что посыпалась штукатурка. В своей кроватке проснувшийся Джамал с плачем потянулся к родителям. Обеспокоенная Марьям взяла сына на руки и с опаской подошла к окну. Она уже привыкла к взрывам. В их городе часто проходили военные учения. Севастополь был крупнейшим советским портом на Черном море и главной военно-морской базой страны. Здесь часто проходили учения и часто были слышны взрывы. Они не пугали женщину. Но сейчас все было по-другому. Взрывы были какие-то зловещие.

– Эта война! – сказала она, повернувшись к мужу.

– Какая война? – рассмеялся Мухаммад. – Обычные учения, каких мы проводили сотни. Только я не помню что-то, чтобы на 22 июня были запланированы учения. Наверно, там что-то поменялось.

Рассветало. В углу спальни стояли упакованные чемоданы, а на столе билеты на корабль. А на них дата отплытия – 24.06.1941 года.

– Алешку убило! Алешки нет! Нету больше моего Алешки, – кричала обезумевшая от горя баба Сева. Эта была женщина лет шестидесяти, и сейчас она ревела, возведя руки к небу над телом, покрытым какой-то белой брезентовой тканью, которая местами от крови стала красной. Вокруг в панике бегали люди.

– Война! Началась война! Немцы нас бомбили! – слышалось со всех сторон.

Марьям не могла в это поверить. «Какая война! О чем это они?» – думалось ей. Но крики и стоны раненых в ее больнице медленно, но верно заставляли ее поверить в трагическую действительность.

– Сестра, нет времени ловить ворон, – услышала она крик, обращенный к ней.

Больница уже была переполнена ранеными, но люди с носилками продолжали все поступать и поступать к ним.

События той злополучной ночи изменили все в жизни Марьям. Мужу, как и ей, срочно пришлось вернуться на работу. Не просто на работу, а на войну. Каждый вечер с содроганием она ожидала возвращения мужа домой. А ведь он мог и не вернуться. Каждый раз в больнице с ужасом и с надеждой она смотрела в лица раненым, все так же боясь увидеть родные черты Мухаммада. «А ведь мы были счастливы, так счастливы», – вспоминала она.

Авианалеты вражеской авиации на город участились. Каждый день они приносили с собой разрушения и смерть. Дом, в котором жили Марьям с Мухаммадом, в одной из стен дал трещину. Во время налетов и сброшенных бомб все сотрясалось и со стен сыпалась штукатурка. При звуках воздушной сирены все бежали в бомбоубежища. Планировалось перенести все школы заводы, фабрики, а также их больницу в помещения под землей. Благо, город располагал для этого подземными сооружениями.

Город героически держал оборону. Но Марьям чувствовала, что его силы тают. Таяли также ряды его защитников. Каждый день девушка видела, как жизнь покидают сотни и сотни лучших сынов Севастополя. А вот враг, казалось, с каждым днем становился сильнее. Марьям сжимала кулаки так сильно, что болели костяшки пальцев, и плакала от собственного бессилия что-то изменить. Ей было жалко всех этих людей. От смертей каждый день, стонов, крови и своего бессилия что-то изменить она сходила с ума.

Теперь она уже все больше времени проводила в больнице. Она даже спала здесь, так как здесь она была нужна. Больницу переименовали в госпиталь, так как все больные здесь были ранеными солдатами с передовой, ну конечно же, и жители, пострадавшие от вражеских орудий. Их госпиталь перенесли в подвальное помещение. Так было безопаснее. Город стремительно разрушался, и на днях Марьям увидела, что в здание их госпиталя тоже попала бомба. Мужа она видела очень редко. Он воевал на передовой. А Джамал вместе с другими детьми жил в детском саду, организованном там же, под землей. Марьям каждый день плакала и просила сохранить жизнь ее сыну и мужу. Она видела смерть каждый день. Все эти стоны и плачи, глаза застывшие, словно остекленевшие, звуки постоянно разрывающихся снарядов. Этот невероятный кошмар теперь стал повседневной жизнью Марьям, как и всех жителей их когда-то славного города Севастополя, в котором они так счастливо жили. Война ворвалась в жизнь каждого советского человека и превратила ее в кошмар.

Наступила зима. Медленно падал пушистый снег. Марьям вышла на поверхность. Ей хотелось подышать свежим воздухом. Она уже третьи сутки работала без отдыха, засыпая лишь на некоторые моменты между перерывами, время которых с каждым днем становилось все меньше и меньше. Затхлый запах крови и гноя, нескончаемый поток раненых, хаотичное движение людей, казалось, этому не будет конца, и от этого можно было сойти с ума. Девушка вышла на поверхность. Здесь за те пару дней, что она сюда не поднималась, многое изменилось. Здание рядом было разрушено, образовав огромную кучу из камней и пыли. То там, то тут на земле валялись осколки снарядов и другой военной техники. Марьям знала, что совсем недавно здесь шла рукопашная, в ходе которой немцы были отброшены на окраину. Где-то даже виднелись тела мертвых солдат в немецкой одежде. Вот только природа казалась совершенно безразличной ко всему этому. Она не вмешивалась в дела людей. Снежинки совершенно спокойно, никого не боясь, кружились в воздухе и падали на землю. Казалось, им безразличны человеческая боль, страдания, страхи и даже всепоглощающая ненависть к врагу.

Марьям глубоко вздохнула свежий морозный воздух. После воздуха, наполненного запахом крови и гноя, этот чистый свежий морозный воздух словно опьянял ее. Она жадно вдыхала его снова и снова, ловя на свой милый носик снежинки. Вдруг кто-то схватил ее, девушка потеряла равновесие и упала бы в снег, но тот, кто ее схватил, удержал ее. Марьям резко повернулась и увидела, что находится в объятиях мужа.

Мухаммад что было силы прижал к себе свою любимую. Прижал так сильно, что, казалось, у той хрустнули кости. Он так скучал по ней. Так сильно скучал. Скучал по ее рукам, волосам, губам… По ни с чем не сравнимому запаху, который Мухаммад ощущал только от нее и который так нравился ему.

Несколько минут они так и стояли, крепко обнявшись, рискуя жизнью, позабыв о том, что в любой момент их может взять на прицел вражеский снайпер или снаряд, выпущенный кем-то, за одно мгновение оборвет их жизнь.