Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 1. Чем я хуже?

– Ладно, Саня, не переживай. Доктор сказала: тебе волноваться вредно, больше покоя нужно. Глядишь, и память вернется… А не вернется – я тебе помогу заново всему научится. Я ведь твоя вторая половина, жена все-таки. А Персовы еврейских правил не соблюдают – живут, как все. Сын у них красный командир и коммунист. Они обычные советские старики, хоть и воспитывались еще при царизме. Хорошие люди. У сына их, Исаака, уже своя семья есть, жена и дочка. Они с ним по военным городкам кочуют, куда пошлют.

И тут в дверь вежливо постучали.

– Уверена, Черкасовы, – тихонько хохотнула Клава. – Входите, – громче крикнула в сторону двери.

Она не ошиблась: зашел улыбающийся дядя Сеня с засургученной бутылкой водки в одной короткопалой руке и широкой тарелкой, с тонко нарезанными спецпайковыми деликатесами: темной красно-белой копченой колбасой; серым, очень похоже, что языком, бело-розовым окороком и ноздреватым желтым сыром.

– Твое, Саня, быстрое возвращение домой отметить просто необходимо, – сказал он, ставя закуску на стол и кроша умелой сильной рукой сургуч на горлышке поллитровки, – Клавка, чего расселась? Чай не на именинах. Стаканы тащи. И хлеб я не брал.

– А тетя Муся ругаться не будет? – кивнула Клава на уже откупоренную поллитру.

– А кто, по-твоему, закуску резал? – хмыкнул дядя Сеня, с прихлопом поставил бутылку на скатерть и сел на свободный стул. Катя принесла три разного фасона стопки, которые тут же, не пролив ни капли, наполнил бывший буденовец. – Ну, Саня, твое здоровье.

В прежней жизни (скорее теле) Алексей Валентинович практически не употреблял спиртное. Несколько лет назад он переболел гепатитом. Больше года алкоголь был для него под врачебным запретом, а потом и само желание пить куда-то испарилось. Стал, почему-то, вызывать отвращение даже сам вкус и запах спирта. А Саня Нефедов, похоже, выпить был совершенно не прочь.

– Спасибо, дядя Сеня, – сказал он, все еще не беря полную стопку в руку. – Только я не знаю, может, мне вредно водку после аварии? Еще и к врачу завтра идти, больничный открывать…

– Да брось ты ерунду молоть, – не принял слабое оправдание дядя Сеня. -Что тебе, бугаю, пара стопок? Ты литр глотнешь – не почувствуешь. В тебе ж почти центнер веса! Только расслабишься чуток, может даже память скорее вернется. И за баранку тебе завтра не садиться. Сам же сказал: к врачу пойдешь. Утром плотненько позавтракаешь – даже запаха не останется. Бери, давай!

Пришлось взять. Клава, поморщившись, выпила только раз и ее дядя Сеня даже не уговаривал. Вероятно, это была ее стандартная порция. Остальное допили мужчины. Всю принесенную закуску не осилили и дядя Сеня, собираясь уходить, скинул вилкой оставшиеся деликатесы на тарелку с нарезанными ломтями хлеба.

– Утром, на завтрак доедите, – сказал он, – а нашу тарелку Муся велела принести. Она от сервиза.

Пока Клава мыла на кухне посуду, Алексей Валентинович подробнее осмотрелся в «своей» комнате. Подошел к зеркалу. Сейчас он был одет по-домашнему, во что Клава дала: спортивные мешковатые штаны и майку. В ванной комнате зеркала, почему-то, не было; в больнице, где он кое-как мылся над рукомойником, – тоже. Тело ему досталось, можно сказать, атлета, или, как говорят в этом времени – физкультурника. Интересно, это от природы Нефедову было дано или он развил как-то? Рост, наверное, около метра восьмидесяти. Широченные литые плечи, на левом, правда, разлился красно-фиолетовый синяк – эхо аварии. Перекатывающиеся при движении шары и канаты бицепсов-трицепсов. Нависающие пластины мощных грудных мышц. Кубики пресса «играют» даже под майкой. Спинные «крылья», расширяющиеся к верху. Охренеть! Да уж на такое «наследство» грех жаловаться. Да и лицо вполне даже ничего. Не Ален Делон, конечно. Но мужчине излишняя красота и не к чему. Черты лица крупные, под стать телу, но правильные (если не считать излишне больших скул). Не блондин. Волосы темно-русые с по моде этих лет излишне большим чубом, сейчас нависающим на бинт. Тело почти безволосое, щетинка на лице светлая редкая и не высокая. Как там Клава сказала? Бреюсь раз в неделю?

А чем бреюсь? О! А вот на этажерке и бритва в картонном чехле, обклеенном коленкором. Настоящая опасная бритва. К ней помазок в алюминиевой мисочке и обмылок. В последние годы Алексей Валентинович пользовался бритвенным станком фирмы «Шик» с «плавающими» головками. До этого, в советской юности, успел познакомиться с бритвенным станком со сменяемыми безопасными лезвиями. Лезвия хоть и назывались «безопасными», но при чрезмерном нажиме замечательно сбривали щетину вместе с кожей. А такой бритвой, как он сейчас держал в руке, при отсутствии навыка, можно и до кости побриться. Ладно, потом решим с бритьем. В конце концов, помнится, здесь и в парикмахерских брили. Раз в неделю можно и туда сходить, будем надеяться – семейный бюджет от этого чрезмерно не оскудеет.

Кстати, а прежний Нефедов-то курил. На буфете – вымытая стеклянная пепельница. Рядом непочатая пачка папирос «Казбек». Точно, а в кармане брюк, вчера заметил, был артельного изготовления портсигар из карельской березы (чтобы папиросы не мялись) и коробок спичек. Сам Алексей Валентинович к курению относился резко отрицательно, особенно не любил запах застарелого табачного перегара, пропитывающий вещи. Поэтому и в своем новом перевоплощении второй день дымить даже и не думал. Хотя, тело его, вполне возможно, испытывало сейчас никотиновое голодание. Возможно, в том числе и отсюда, а не только от удара головой и перемещения сознания, и вчерашнее головокружение и неважное самочувствие. Ничего, тело обойдется. Хочет, не хочет, а будет вести здоровый образ жизни.

С перемытой посудой вернулась с кухни Клава:

– Что, Сань, обживаешься помаленьку?

– Да, вроде того. Ты меня, Клава, пожалуйста, не спрашивай, не вспомнил ли я чего. Если я что вспомню – сам скажу. Лады?

– Договорились. Что сейчас делать будем? Спать еще рано, погода на улице хорошая. Дневная жара ушла.

– Намек понял, – усмехнулся «Сань». – Идем гулять.

– Правильно понял. Мы с тобой часто вечерами гуляли. То в парк Горького на трамвае ездили, то в сад Шевченко пешком, то просто по улицам. Не все ведь в кино ходить. Открывай левую дверцу шкафа – одевайся.

Да, в этом времени в хорошую погоду только гулять и остается: ни тебе телевизора, ни тебе интернета или даже просто компьютера. Из домашних развлечений в их комнате: только черная тарелка репродуктора на стене, небольшой набор книжек на полочке и разговоры. Разговаривать можно с Клавой, можно с соседями или пришедшими в гости приятелями. Можно по-трезвому, можно, для настроения, – выпивши. Каждый день в кино, театр или на концерт не походишь. И дело, наверное, не только в деньгах, но и в нечастой смене репертуара. Так что – гулять! Заодно и с довоенным Харьковом ознакомиться можно будет. Интересно же.