Юрий Тимофеев - Не ходи служить в пехоту! Книга 3. Завели. Сели. Поехали. Там разберёмся. 25-летию начала первой Чеченской войны посвящается!

– Это все х..ня, то что ты говоришь. Мне все пох…

– Возможно. Но, ты мне объявил войну. Я не хотел принимать вызов, но другого выбора у меня нет. Ты решил подрывать мой авторитет, а я буду уничтожать твой авторитет. Это война. Посмотрим кто победит.

– Я твой рот…… – Кучумов разразившись матерной тирадой покинул канцелярию.

Полный крах. Я остался с очень тяжелыми мыслями.

Это беспредел! И ничего сделать не могу. Так оставлять нельзя. Надо срочно с этим Кучумовым разбираться. Но как? Выход только один.

Я взял лежавший у меня в сейфе заполненный магазин к ПМ, вышел в расположение и направляясь быстро к Кучумову громко крикнул:

– Рядовой Кучумов, ко мне!

Кучумов обернулся и громко ответил:

– Пошел на …..!

В расположении раздался громкий, веселый и одобрительный смех солдат.

В ту же секунду я подскочил к Кучумову и что есть силы, максимально расчётливо. нанес ему кулаком с зажатым в нем магазином удар в лицо. Кучумов пошатнулся, а я тут же нанес ему еще несколько ударов в туловище. Кучумов начал оседать. В это время один из солдат взвода обеспечения батальона успел принять стойку для нанесения удара по мне и я мгновенно переключился на этого солдата, который после первых же ударов закрылся и медленно отступил, потом отыскал глазами еще одного солдата который явно громко смеялся и нанес несколько ударов по нему. Остальные быстро отскочили на безопасное расстояние и все смешки резко прекратились.

Я осмотрелся. Кучумов присев пытался прийти в себя.

Не дать ему этого сделать! Только добивать, пока не попросит пощады!

Я нанес сильнейший удар в туловище Кучумова ногой. Кучумов буквально завыл от боли. Не останавливаясь нанес ему удар ногой в голень. Потом нанес еще по несколько ударов ногами остальным двум солдатам. Оба запросили пощады, и я им скомандовал:

– Встать!

Солдаты не смогли подняться, а я нанес им еще по паре ударов ногой. Но уже не так сильно.

– Встать!

Вскочили.

Посмотрев на своего заместителя, скомандовал:

– Немедленно сюда три половых тряпки и ведра!

Через несколько секунд тряпки и ведра были на месте.

– Взлетку! Даю четыре минуты!

Оба солдата переглянулись, и я сразу нанес им несколько ударов ногами, после чего началась влажная уборка.

Этого, от них, мне было достаточно.

Ни слова не произнося подойдя к Кучумову нанес ему несколько ударов ногой.

– Хватит! – заорал Кучумов.

– Проси прощения чмо! Громко, так что бы весь личный состав слышал! – заорал я и нанес ему сильнейший удар ногой в ягодицу.

– Не буду!

Я нанес еще несколько ударов, но Кучумов издавал только стоны.

Не попросит. Бесполезно. Надо как-то выходить из этой ситуации.

Подошел к своей роте. Увидел один ненавидящий взгляд и тут же нанес удар, потом еще несколько ударов по кому попало. Воцарилась тишина.

– Батальон строиться! Бегом!

Все быстро зашевелились, забегали.

– А сержанты в этом сраном батальоне есть?

Начали раздаваться команды сержантов. Построились. Мне доложили.

Стояла мертвая тишина.

– С этого момента все мои команды и распоряжения выполняются мгновенно и беспрекословно, всем личным составом батальона. Есть те, которые не согласны?

Тишина.

– Не слышу!

– Никак нет! – ответил батальон в разнобой.

– Не понял.

– Никак нет.

В итоге через несколько раз получил громкий и дружный ответ.

Кучумов продолжал находиться в том же месте и слегка постанывал.

– Вольно! – подал я команду.

Осмотрел весь строй и обратился ко всему личному составу.

– Мужики! Я не хотел этого всего. Я не хотел бить Кучумова. Даю вам честное слово. Как его зовут?

– Саня. – ответил кто-то.

Я подошел к Кучумову и произнес:

– Саша, я не хотел тебя бить, я не хочу тебя унижать. Ты не оставил мне выбора, ты меня сильно унизил, и я был вынужден ударить своего сослуживца солдата, тем более русского. Прости меня, Саня, от души прошу. Прости. Я тебя тоже простил. Даже без твоих слов простил.

Я протянул руку, перекинут руку Кучумова через свою шею и начал поднимать его с пола. Посадил на табуретку.

Подозвал санинструктора роты (в то время эта должность еще была в роте и ее занимал нормальный боец, имеющий диплом медучилища), приказал оказать помощь Кучумову.

– Почему? – задал я вопрос подойдя к строю.

Бойцы смотрели на меня с недоумением.

– Почему, когда к солдатам грузинам или азербайджанцам приходит служить офицер грузин или азербайджанец, то они сразу окружают его и стараются помочь? А вы, когда пришел я, такой же русский, как и вы, встретили меня с враждой? Почему? Я вас спрашиваю?

Стояла гробовая тишина.

– Вы все наверняка успели послужить и с кавказцами, и с призывниками из Средней Азии и многое успели понять. Почему вы меня так встретили? За что?

Я медленно обошел строй, всматриваясь в лица бойцов. Многие отводили свой взгляд. Было видно, что мои слова запали им в душу.

– Я так мечтал о том, чтобы у меня все солдаты были русскими, пускай бурятами, украинцами, якутами, но русскими по мозгам, по культуре. И что получил? Я мечтал служить в России, дни считал, как вы, дембеля. Зачем вы так ребята? Вынудили меня руку поднять на таких же, как и я русских ребят. На прежнем месте службы я и с кавказцами, и с таджиками и узбеками нашел общий язык, но очень тяжело. Думал, что уж здесь все будет по-другому. А что вышло? За что вы так ребята ко мне отнеслись?

– Извините, товарищ старший лейтенант, мы потом уже узнали, что вы в Карабахе воевали, но уже было поздно. – ответил один из самых авторитетных сержантов батальона, из соседней роты.

– А если бы не воевал, то что?

– Тогда другое дело.

– Почему?

– Офицеры тоже разные бывают.

– Мы вас больше не подведем. – спокойно произнес мой заместитель.

– Товарищ старшнант, давайте забудем.

– Согласен забыть. И у меня еще есть пожелание. Не называйте меня, пожалуйста, старшнант. Называйте меня товарищ старший лейтенант, членораздельно. Мне не просто так досталось это воинское звание. Еще из этой же оперы: не называйте меня взводным, только командиром взвода. Потому что я командир, а не бегунок какой-то.

– Ясно. Так и будет. В нашем батальоне, и командиры рот не разрешают их называть ротными, только командирами рот. Нам уже давно это объяснили. – произнес сержант из минометной батареи.

– Мы все поняли, товарищ старший лейтенант. – глухо произнес Кучумов, который продолжал сидеть на табуретке.

– Разойдись! – скомандовал я.

Ко мне подошел командир одной из рот, который был в этот день ответственным, молчал и тихо наблюдал, не хотел мне помешать.

– Красавчик. – коротко произнес он и сильно пожал руку.

Утром ко мне подошел Кучумов. Вид у него был плохой. Под глазом красовался большой синяк, одно ухо было перевязано, кроме того, он сильно хромал. Подошел ко мне как положено и спросил: