Александр Чирко - Призрак-40-2242. Литературный сборник

В школе почти ничего не изменилось за время отсутствия. Так же стояли якоря у входа, чуть поодаль стояла на кильблоках высохшая шлюпка, а у входа скучал курсант с повязкой дежурного по училищу. Часто встречались парни с одним шевроном на рукаве – первокурсники, в новеньких, ещё необмятых форменках.

– Ну – ну… – хмыкнул Вася.

Он поднялся на третий этаж, с удовольствием читая таблички: «судоводительское отделение», «судомеханическое…». Он открыл дверь. У препарированного дизеля стояла знакомая фигура и, заглядывая в толстую книгу, что – то шептала.

– Коля! Воронов! – вскрикнул Вася. – Не отчислили?

– Привет, Вася, – сказал Николай так, словно вчера расстались. – Изучаю вот…

– Ещё изучишь, – сказал Вася. – Рассказывай.

– Да что рассказывать, – смутился Коля. – Уже настроился уголь в топки «Бухары» бросать… Думал год – два отхожу и прощай флот. А в кадрах пароходства приказали в училище вернуться. Вот вернулся. Говорят – Моисей подсуетился…

– Ну и правильно! – с жаром сказал Вася. – А наших много вернулось?

– Почти все. Городские завтра появятся. Вечером увидишь. Кто в город подался, кто в кино… Пока гуляй. Служба завтра начнется. На нас даже не готовят ничего. Камбуз закрыт.

– Пойдем, сходим куда – нибудь, я кучу денег получил. Мамане было оставил, а она мне половину тайком в чемодан сунула.

– Где же ты подзаработал?

– Помог деревенским коллегам дизель установить и запустить, вот начальство и отвалило… Пошли…

– Нет, Вася, спасибо, конечно, но я ещё позанимаюсь.

– Да брось ты этот дизель. Ещё каждую деталь во сне называть будешь.

– Я вот что думаю, – Воронов закрыл книгу, – а не свалял ли я большую глупость?..

– Не понял.

– Да что тут понимать… Я же как думал – год проучусь в ШМОньке, получу специальность и буду работать. А сейчас столько лет париться…

– Ты женат, Коля?

– Не сподобился. Бог миловал от такого счастья, – мрачно сказал Воронов.

– Нет, я понимаю. Жена, дети по лавкам скачут… Тог – да – да. А если ты свободен, то получи нормальную специальность, а потом уже думай о личной жизни. Да и образование… Тебе же не в мешке свои знания носить, не надорвешься. А там, кто знает, может за эти годы Моисей сделает из тебя великого музыканта, и тогда мы будем гордиться тем, что учились с тобой в одной роте.

– Скажешь тоже, – усмехнулся Коля. – Я, почему пошел на трубе дудеть в Дом культуры?..

– Наверное, музыка потянула.

Воронов усмехнулся.

– Все – таки, какой ты еще мальчик, Вася… Кто в оркестре играл, тому отпуск летом давали. Какая музыка, скажешь тоже… Это когда стало получаться, тогда да – стало интересно. Так опять же, мы с концертами всего несколько раз выступали, а все больше жмуриков провожали. Какая же это музыка… Ду… ду… ду – ду… Тарелками – бац! Тьфу! А Моисей, конечно, человек, слов нет – голова. Если бы не он, я бы завязал навсегда с этой трубой. Скажу по секрету – только не болтай – мы тихонько музыку из кинофильма «Серенада солнечной долины» разучивали. Классная музыка. Ты кино видел?

– Нет.

– Жаль. Ты не обижайся. Еще наговоримся… Я бы позанимался…

– Раз так, конечно, – сказал Вася огорченно. – Пока.

– Ага, – сказал Воронов.

– Здравствуйте, товарищи курсанты! – сказал Юрий Федорович.

– Здравия желаем, товарищ начальник училища! – громыхнуло на плацу.

Юрий Федорович с удовольствием оглядел училище, что выстроилось поротно четкими квадратами. И тут он разразился речью. Синонимы, метафоры, глаголы и деепричастия так и перли из начальника училища. Увлекшись, он вставил в свою речь пару слов без падежей, что вызвало в строю сдавленный смешок.

Смысл его выступления сводился к тому, что теперь он будет драть всех подряд (Моисей толкнул секретаря – Лену локтем и прошептал: «Приготовьтесь, родная». «Я всегда готова», – так же тихо ответила Лена и хихикнула) за нарушение дисциплины, что они попали в серьезное учебное заведение, и, что, если кто вздумал богодулить и получить диплом за красивые глаза, то – банан! Не поможет ни оркестр – взгляд в сторону Моисея, – ни спорт, ни какая другая херня. Единственным критерием, по которым будет оцениваться курсант, это, во – первых, учеба, а, во – вторых, дисциплина.

– Надеюсь, что всем понятно!

Строй озадачено промолчал.

– Вот и ладно, – мирно закончил речь начальник. – Вольно! Разойдись на занятия!

В Приморье осень приходит по – разному. Например, если в поселках и городах побережья ещё тепло, то в Чугуевке или какой‑нибудь Самарке, хоть кожушок одевай. На земле заморозки, в воздухе не бодрящая прохлада, а прямо – таки морозец. Оно хотя и не шибко, но после тридцатиградусной жары нулевая температура всё равно, что из жаркой бани – в снег. Вроде бы и полезно, но лучше не надо.

Август – Сентябрь во Владивостоке – золотое время. Кажется, что до осени, как до Луны, но в октябре начинается листопад, деревья становятся прозрачнее и наползает плотный туман. В парках и скверах шуршит под ногами листва, а воздух напоен легкой грустью по ушедшему лету, может разбитой любви или безответной… И всё как бы замирает в ожидании зимы, пронизывающего колючего ветра, а то и снега по колено. Редко, но бывает.

И ожидание… Чего? А кто его знает… Перемен в жизни – хотя какие перемены у курсанта – выигрыша в лотерею… Словом, чего – то необычного, что ещё не произошло, но обязательно должно произойти, потому что, как же… Обязательно! И тогда… А что? А кто его знает?.. Но будет замечательно, неожиданно, хорошо. Нет, правда? А как же!..

К судовым механикам пришел новый замполит. Был он молод. Высокого роста и лицом похож на артиста Тимошенко, сейчас почти забытого, а в то время на пике популярности, выступавшего под именем Тарапунька. На форменной тужурке недавно полученный университетский значок. Видать, холостяк, потому что новенькая форма имела какой – то неряшливый вид. Казалось, что как получил её парень со склада, так и неудосужился пройти утюгом по брюкам и пиджаку.

– Взвод, встать! – сказал Петя Мартынов из бывших мотористов, и не успел он доложить по всей форме, как замполит смущенно махнул рукой.

– Садитесь, товарищи. Я, знаете ли… Словом, вы у меня первые… И, полагаю, наши симпатии будут обоюдными. Так, тема нашей беседы, товарищи курсанты, основы философии вообще и марксистко – ленинской в частности. Но сначала давайте познакомимся. Меня зовут Аркадий Ильич Иванов.

– А какой Иванов? – спросил Мартынов.

– Не понял… – брови замполита метнулись вверх.