Владимир Каржавин - Небесные мстители

– В Прагу, домой?

– Нет, туда опасно. Поеду в Быстрицу. Там у меня любимая женщина. Кстати, если с тобой все будет нормально, и тебе или кому-то из ваших доведется быть в этой самой Быстрице, то я помогу.

Глаза Званцева горели.

– Быстрица, конечно, не Прага. Но все-таки где тебя там искать?

Петр на всякий случай огляделся по сторонам и ответил:

– Запомни, улица Яна Гуса, шестнадцать. Это почти у самого леса. Пароля нет. Надо просто спросить Петра.

Теперь было дело только за побегом. Он удался! А результат? Холодный вонючий сарай и приговор, который последует завтра.

Званцев, охваченный воспоминаниями, резко поднялся, выругался, пнул сгоряча пустое ржавое ведро и сжал кулаки. Ну почему ему никто не верит, не желает его выслушать? В контрразведке Смерш и военной прокуратуре вроде бы должны служить государственные люди. Однако у них все мысли в одном направлении. Они хотят посадить или поставить к стенке как можно больше врагов. Теперь известно, каких именно. Секреты настоящего противника их не интересуют.

Да еще эта бывшая его супружница, в прошлом комсомольский деятель. Черт ее сюда принес. Она только разбередила память о мае тридцать восьмого. Хорошее было время, не вернуть его.

Много лет спустя, будучи уже солидным мужем, Игорь Николаевич Званцев, ведущий инженер одного из крупных авиационных заводов, ловил себя на не самой простой мысли. Тридцать восьмой год, повсюду аресты, черные воронки по ночам, суды, процессы, расстрелы, а он с радостью вспоминал тот май. Что так? Почему? Возможно, по самой простой причине. Он был тогда молодым.

В тридцатые годы социалистический Советский Союз и капиталистическая Чехословакия активно сотрудничали в военно-технической сфере. Чешские заводы «Шкода» и «ЧКД», оснащенные новейшим оборудованием, были сравнимы по своим возможностям с немецкими гигантами «Крупп» и «Тиссен». Заводы «Шкода» специализировались на производстве самых различных видов артиллерийских орудий. СССР, осуществлявший тогда перевооружение Красной армии, был заинтересован, в первую очередь, в горных орудиях и тяжелых гаубицах.

В то же время советские конструкторы создали отличный для своего времени скоростной бомбардировщик «СБ-2». Он очень нравился чешским военным, поскольку развивал скорость до 424 км/ч, превосходил самые быстрые самолеты, имевшиеся в этой стране. В результате в начале 1937 года было подписано соглашение, по которому «Шкода» передавала Советскому Союзу лицензию и техническую документацию на изготовление горных пушек «С-5» в обмен на право производства советского бомбардировщика «СБ-2». Предполагалось, что в Чехословакии будет изготовлено порядка 160 таких самолетов.

Но производство разворачивалось очень медленно. Тогда чехословацкие военные решили приобрести в СССР 60 самолетов «СБ-2». В конце апреля 1938 года, перед самым первомайским праздником в СССР для их получения прибыла достаточно внушительная делегация.

Игорь Званцев окончил Московский авиационный институт, стал инженером и получил направление на подмосковный завод, выпускавший помимо других самолетов скоростные бомбардировщики «СБ-2». При заводе работал аэроклуб, в котором учились летному делу не только молодые рабочие и инженеры этого предприятия, но и молодежь городка, на окраине которого оно располагалось.

В те годы авиацией болели миллионы представителей советской молодежи. «Комсомолец – на самолет!», «Трудовой народ, строй воздушный флот!», «Все выше, выше и выше стремим мы полет наших птиц». Эти лозунги, слова песни знал каждый. Число аэроклубов росло по всей стране в связи с тем, что при бурно развивающейся авиационной промышленности ощущалась острая нехватка авиаторов.

Ликвидировать такое несоответствие правительство решило через сеть аэроклубов такой организации, как ОСОАВИАХИМ, Общество содействия обороне, авиации и химическому строительству. Первичную подготовку летчиков было решено осуществлять без отрыва от работы или учебы.

Денег на аэроклубы государство не жалело. Появлялись учебные самолеты, строились ангары, ремонтные базы, общежития для обслуживающего персонала. В то же время требования к людям, желающим стать курсантами – учлетами, как их называли, – предъявлялись очень строгие, причем не только по состоянию здоровья. Кандидатам для поступления необходимо было помимо медицинской пройти еще и мандатную комиссию, состоящую из председателя, то есть главы аэроклуба, представителей ОСОАВИАХИМа, ВЛКСМ, ВКП (б) и НКВД. Нужно было заполнить анкету и предъявить характеристику с места работы или учебы.

Игорь Званцев прошел все указанные комиссии, будучи еще студентом, и с середины первого курса стал посещать Тушинский аэроклуб. В канун защиты диплома он получил удостоверение летчика-инструктора, которое очень пригодилось ему во время работы на авиазаводе. Инженерам, работавшим еще и инструкторами летного дела, неплохо доплачивали к основному заработку.

В тот теплый предмайский день Званцева вызвал к себе секретарь парткома предприятия Трясогузкин. На заводе и в аэроклубе этого человека знали все, побаивались, но и уважали.

Его предшественник вместе с замом и рядом руководящих работников завода был арестован полгода назад. Став секретарем парткома, Трясогузкин гневно клеймил этих врагов народа. Но справедливости ради нужно сказать, что при нем аресты на заводе прекратились, даже несмотря на то, что в его кабинет частенько наведывался человек в форме старшего лейтенанта НКВД. Видимо, он приносил на согласование планы по врагам народа.

Однажды люди, сидевшие в приемной, услышали сквозь неплотно закрытую дверь, как Трясогузкин решительным голосом произнес:

«Ну да, арестуешь ты еще двадцать человек, а кто работать будет?»

Сотрудник НКВД вышел и хлопнул дверью.

На следующий день многие на заводе уже знали, что нынешний секретарь парткома своих в обиду не дает. Еще люди шептались, что Трясогузкина могут арестовать, как и его предшественника. Но обошлось.

Дело заключалось в том, что Трясогузкин, парторг ЦК ВКП (б), имел возможность позвонить по прямому проводу лично товарищу Сталину. Так и сделал, сказал, что аресты срывают план по выпуску самолетов. После этого сотрудник НКВД на заводе не появлялся.

Грузный, небольшого роста, в полувоенной форме, с орденом Красного Знамени на груди, Трясогузкин каждый день наведывался в цеха и заводские службы, давал ценные указания, а часто просто мешал работать. Заходил он и на летное поле, там, прямо как заправский инструктор, начинал руководить полетами. Никто и ничего не мог ему возразить.