Вадим Самборский - Лихолетье. Книга II. Теплый сентябрь

Ну, самолёт и самолёт… прилетел, улетел! Не тяни кота за причинное место. Долетел самолёт с вашим грузом? спрашивает следователь.

Самолёт долетел, это я знаю точно! Мои ребята должны были вернуться в отряд только после того, как придёт подтверждение из Центра, что груз уже на месте. А теперь самое главное – когда делается вскрытие ящика с находящимися в нём химическими боеприпасами или контейнерами с дрянью подобного рода, то внутри к содержимому всегда прилагается специальный формуляр, в который по правилам хранения в обязательном порядке вносится соответствующая запись о вскрытии, ставится дата и подпись вскрывавшего. Поэтому если найдётся ящик, а он не мог просто так пропасть, ведь ящик то не совсем обычный, на формуляре должна стоять моя подпись с расшифровкой "Горский", как командира, подпись нашего химика, тоже с расшифровкой "Чесноков". Внутрь ящика нами были положены ещё несколько "шильдов", срезанных с других ящиков из того же штабеля. Одна из головок боеприпаса была специально обёрнута плотной бумагой, на которой химическим карандашом написано подробное описание и рисунок тактического знака, солдатский погон с окантовкой бордового цвета, там же записаны номера грузовиков, которые привезли на склад эту химию. На листе также стоят наши подписи и даже поставлена печать отряда!

То есть, ты хочешь сказать, что вы даже свою отрядную печать завели? В первый раз о таком слышу!!! удивляется "следак"

А чего такого – нашёлся в отряде один умелец, в детстве резьбой по дереву занимался. С помощью опасной бритвы и простого перочинного ножика из резинового каблука от ботинка он вырезал круглую печать со звездой и названием отряда "СМЕРТЬ ВРАГУ!" Красное знамя, журнал боевых действий, печать отряда, Присяга бойца-партизана и всё остальное, что положено по уставу РККА – в отряде было и выполнялось неукоснительно! Мы же не махновцы какие-нибудь, а представители Советской власти в лице Красной Армии. А ещё мне пришлось командованию этого отряда передать всех наших связных, помощников и сочувствующих в городе, в деревнях, сёлах и на хуторах. Все связи, пароли и явки.

Следователь сразу же врубился и, протягивая мне чистый лист бумаги, приказал:

Вот тебе лист бумаги. Рисуй, как печать отряда выглядела – это первое. Второе – мне нужно, чтобы вся эта история с похищением химического оружия была в мельчайших подробностях, со всеми датами написана в письменной форме. Буду у своего начальства, ещё раз доложу о вновь открывшихся обстоятельствах по твоему делу, сделаю запросы и попробую во всём разобраться. Если будет надо, то подам рапорт на имя замнаркома Круглова. Он, как раз, сейчас курирует проверки таких бедолаг, как ты…

Этот чекист сдержал своё слово и действительно во всём разобрался! А ведь мог всё спустить на тормозах и влепить мне полновесную десятку, а потом отправить во вновь образованную штрафную роту или в штрафной батальон сроком на три месяца, чтобы искупил кровью "свою вину" перед Родиной…

Пока я лечился в госпитале и находился под надзором, был издан знаменитый июльский приказ, который буквально отрезвил многие головы в Армии, во Флоте и в нашем тылу своим содержанием и четкой формулировкой.

В моём "деле" действительно разобрались! Следователь с простой русской фамилией Семенцов какое-то время не давал о себе знать, а потом неожиданно нагрянул ко мне в госпиталь и при всех ранбольных, некоторые из которых откровенно косо смотрели в мою сторону, от лица всесильных карающих органов принёс мне свои извинения за причинённые неудобства. Этот же следователь выдал мне новые документы и несколько подтверждающих справок, крепко пожал мне руку, пожелал успехов и степенно удалился…

После выписки из госпиталя руководство временно выделило мне койко-место в общежитии, предоставив на отдых и обустройство личных дел трое суток отпуска. Ровно через трое суток ранним утром дежурному по общежитию позвонили из Управления. Я подошел к настенному аппарату, приложил к уху телефонную трубку и услышал в наушнике бесстрастный строгий голос, сообщивший, что сегодня мне надлежит срочно прибыть к новому месту службы…

Прибыв в Управление, пришлось написать кучу рапортов и служебных записок для начальства. В конце дня меня вызвали в финансовую часть, где пожилой мужчина в очках с круглыми стёклами и в форме с петлицами лейтенанта ГБ, согласно ведомости, выдал мне под роспись много-много денег – денежное содержание более чем за год службы. Причём командование мелочиться не стало и выплатило "зарплату" младшего лейтенанта ГБ согласно специального звания, к которому я был представлен ещё в начале июня прошлого года. На складах ОВС и ПФС меня переодели в новенькую командирскую форму и выдали шикарный продуктовый набор. Потом я проследовал в Кадровое бюро, где меня как оперативника, знающего город и довоенную обстановку, отправили в командировку в Ленинград…

Как выяснилось позднее, питерское руководство НКВД обратилось в Главное управление и попросило по возможности прислать кого-нибудь имеющего опыт внедрения в уголовную среду, и чтобы оперативный сотрудник был не из местных. Моя кандидатура подходила как нельзя лучше, и мне было поручено помочь вывести на чистую воду банду уголовников, действующую в городе уже достаточно давно. Эти бандиты нагло и дерзко совершали разбойные нападения, занимались грабежами, не гнушались подделкой продуктовых карточек и талонов – одним словом полный букет! Местное руководство обоснованно считало, что бандиты в тёмную активно сотрудничают с немецкой разведкой, которая перед войной сумела напичкать город своей агентурой, да и сейчас привлекает для своих дел большую массу сочувствующих Гитлеру горожан, не довольных Советской властью. За относительно не большую плату, продукты и гарантии устроить судьбу в будущем, эти мерзавцы оказывают свою посильную помощь немецкому "Абверу"…

Будучи в Ленинграде, перед самым началом зимнего конфликта с Финляндией мне, по "знакомству", удалось "попасть" в одну из самых весомых банд с Васильевского острова, наводившую страх на всю округу. Освоившись в банде и достаточно пожив на её малине, я изучил состав банды и даже принял участие в нескольких, продуманных до мелочей, "экспроприациях". Уже тогда мне смутно начало казаться, что за всем стоит чья-то сильная и умелая "вражеская рука"…

Теперь же весной-летом 1942 года, едва отошедшие от недоедания и голода местные чекисты зацепили слабый кончик, я бы сказал, малый следок этой банды, и надо было закончить операцию с помощью внедрённого в состав банды сотрудника, которым пришлось мне стать…