Александр Андреев - Берегите солнце

Капитан Непелинг появился из-за перегородки уже в кителе, в брюках и в сапогах, сразу стал с виду страшней и опасней — форма придала ему что-то хищное и беспощадное.

— Вы знакомы с этой инструкцией? — Я показал ему брошюру.

Он взял ее в руки, мельком взглянул и небрежно швырнул на стол.

— Она рассчитана на ограниченных людей. Я не придаю этому значения. В этой инструкции, как и в других таких же, много вранья. Я в этом убедился, как только прибыл сюда.

— Откуда прибыли? — спросил я. — Оттуда, где вас не смели тревожить по ночам?

Немец пошевелил жесткими губами.

— Да, я из рая. У нас, немецких офицеров, война разделена на два полюса — на рай и на ад. Рай — это западный фронт: Франция, Бельгия, Голландия. Ад — фронт восточный, Россия… Я попал в ад.

— Если определять ад по Данте, — сказал я, — то вы — я имею в виду немецкие войска — находитесь лишь на первых кругах. У вас еще все впереди.

Капитан Непелинг взглянул на Тропинина, попросил разрешения задать мне вопрос. Я кивнул.

— Много ли ваших войск наступало на это село?

— Батальон, — ответил я. — Неполного состава.

Немец не поверил. Он обиженно и высокомерно вскинул подбородок.

— Не может быть. Странно. Я думал больше… Черт бы ее побрал, нашу беспечность, великодушие и самонадеянность! Глупо попасть в плен, находясь у самой цели.

— Вы имеете в виду Москву?

— Конечно.

— Вы уверены, что захватите ее?

— Конечно.

Командиры, сидящие за столом, заговорили все сразу, возмущенно, с ненавистью. А старший лейтенант Чигинцев, с презрением глядя на капитана в упор, выругался.

— Эх, врезать бы ему с размаха… По-другому заговорил бы. Ишь как держится, форс показывает, ногу выставил. Паразит!..

— Умерь свой пыл, старший лейтенант, — сказал я Чигинцеву.

Капитан Непелинг немного испугался.

— Господам офицерам не понравилось мое заявление. Это вполне естественно, это понятно. Но у войны свои законы, они диктуют свою волю, и этой воле, хотите вы или не хотите, придется подчиниться. Москва скоро будет в наших руках. Очень скоро. Еще одно усилие, один рывок. — Немец увлекался, забыв, где находится. — Наши войска накапливают большие силы. И всякое сопротивление с вашей стороны будет смято нашим железным тараном. Сопротивление бесполезно!..

— Рус, сдавайся?! — весело воскликнул я, и все мы дружно рассмеялись, а немец, как бы протрезвев, осознав свое положение, замолчал, испуганно и отчужденно оглядывая нас.

— Спросите, Володя, — обратился я к Тропинину, — где находятся сейчас другие подразделения и части дивизии. В каких населенных пунктах. Пусть он покажет на карте. И много ли у них танков.

Тропинин перевел. Немец, чуть сощурив белесые ресницы, поджав губы, долго вглядывался в меня.

— А если я не скажу, вы станете меня пытать? Но я слышал, что русские пленных не пытают.

— Русские не пытают, — подтвердил я. — В отличие от вас, фашистов. Но все-таки: где и какие части расположены вокруг?

Немец вдруг пристукнул каблуками.

— Не могу сказать в точности. Войска наступали поспешно, и чувствовался беспорядок. По плану мы завтра должны были войти на дорогу Москва — Тула и овладеть городом Серпухов. — Он помолчал немного, оглядывая нас со снисходительной усмешкой. — Если тут действительно один батальон, то вы долго не удержитесь. Танков у нас в избытке…

Нам стал надоедать этот хвастливый немец. Браслетов сказал, подымаясь из-за стола:

— Хватит возиться с ним. Пусть уведут.

Мы вышли на улицу. Дождь перестал, темнота заметно редела.

Подъехали разведчики. Ввалившиеся бока лошадей были мокры, ноги забрызганы грязью, хвосты слиплись. Сержант Мартынов, сойдя на землю, бросил поводья Пете Куделину и подошел ко мне.

— Задание выполнено, товарищ капитан, — сказал он кратко.

— Кого ты видел?

— До командира полка дошел. Он при мне связался с командиром дивизии. Я все объяснил. Приказано срочно переправить пленных и захваченные документы в дивизию.

— А где связисты?

— Скоро прибудут. Провод тянут… — Помолчав немного, сказал негромко и как бы смущенно: — Жена ваша вернулась с нами.

— Нина?! — Я схватил его за отвороты шинели и даже встряхнул. — Где ты ее нашел?

— Она искала наш батальон, справлялась в штабе дивизии. Когда услышала, что я и мои разведчики неподалеку, в полку, немедленно прибежала. Обрадовалась так, что даже расплакалась. Расцеловала всех…

«Ведь мы можем отсюда и не выйти», — с тоской подумал я и спросил:

— Зачем ты ее взял?

— Попробуйте не взять! Вы ее больше знаете. Спрашивала про вас: живы ли, не ранены ли?.. Она молодец, в седле сидит крепко…

— Где она сейчас?

— К Никифору пошла. — Мартынов отвернул лицо, чтобы скрыть улыбку. Наверно, побоялась сразу показаться вам на глаза. Мы можем быть свободными пока?

— Да, я позову, если понадобишься…

Мартынов, тяжело переставляя ноги, подступил к Чертыханову и помахал разведчикам, подзывая их к себе.

Санитары укладывали на повозки раненых. Нина меняла повязку на плече красноармейца, когда я подошел. Она заметила меня, но не обернулась. Только пальцы, разматывающие бинты, на секунду приостановились. Она знала, что я недоволен ее возвращением, что я наблюдаю за ней со скрытым беспокойством и осуждением.

— Зачем ты приехала? — спросил я тихо.

— Здесь мое подразделение, — ответила она. — Ты здесь. Я не хочу, чтобы меня считали дезертиром…

Я отошел, бесполезно было что-либо говорить ей в этот момент: не согласится, не примет моих доводов, не отступится от своего решения. Было горько, страшно за нее и в то же время я ощутил, как в грудь хлынула теплота, до щемящей боли обожгла сердце: Нина опять со мной! Быть может, в самую тяжелую минуту жизни мы будем рядом. Она со мной, мой товарищ…

Неподалеку от села в утренней сумеречной мгле взлетали неяркие ракеты. Они таяли в вышине, не осветив землю.

С рассветом остатки разбитых и бежавших в сторону Оки немецких батальонов, сгруппировавшись, предприняли атаку, чтобы вернуть село. Они даже зацепились за крайние дворы, но были отброшены и попыток наступать больше не делали.

Наши роты легли в оборону. Бойцы, наскоро позавтракав, — повара сварили каши невпроворот, бухнули в нее мясные консервы, найденные в немецких машинах, — рыли за огородами траншеи, охватывая село полукругом. Опять окопы!.. Сколько таких окопов осталось позади. Лицо земли, сплошь испещренное шрамами. Вот и еще один шрам появится: неустанная, прилежная лопатка красноармейца перепашет и это место…

Проходя вдоль улицы, Чертыханов считал уцелевшие машины: шестнадцать, семнадцать, восемнадцать… В кабине одного грузовика сидел, уронив голову на руль, убитый шофер. Чертыханов вытащил его из кабины и положил на землю. Я сел за руль и нажал на стартер. Мотор заработал. Я проехал немного вдоль улицы и остановился.