Вячеслав Тебенко - На своей стороне

– Эйнари, я повторяю предложение. Начинаете работать на военную разведку – мы забываем о вашем участии в походе Антикайненна и в дальнейшем помогаем устроить жизнь в Финляндии. Это вовсе не значит, что вы должны будете подрывать безопасность СССР и воевать против Красной Армии. Мы хотим обезопасить свою страну.

– По-другому никак? – Эйнари чувствовал, что уже сдается.

– По-другому? Нет, вы же не ученый, не писатель, не простой советский рабочий или почтовый служащий. Вы – офицер, к тому же красногвардеец, участник Гражданской войны, – Меландер решил бить безоговорочно. – Советское посольство совсем рядом. Ребенка и жену мы передадим консулам. А вас вынуждены будем отдать в руки финляндского суда. Пусть они разбираются за преступления двадцать второго года. Поверьте, найдутся желающие отправить советского офицера на каторгу.

«С таким успехом можно было бы оставаться в Петрозаводске. Выбора, в общем-то, нет. Думал, будет по-другому… вот и рассказали мне, как это «по-другому», – Эйнари смотрел в пол. – Мало того, что убежал из СССР, так теперь еще и стану агентом финской разведки».

– Мы готовы дать вам время подумать, но недолго, – Ларс говорил очень спокойно, цели своей он достиг.

Красногвардеец, курсант Ленинградской пехотной школы, красный командир, капитан РККА, теперь сотрудник финской «буржуйской» разведки…

– Финской – все-таки не японской, – по-русски сказал Эйнари.

Лейно и Меландер переглянулись.

– Вы гарантируете безопасность моей семье и мне лично? – Хейкконен обратился на финском к Меландеру.

– Я, начальник Управления военной разведки, лично гарантирую, – ответил Ларс.

– Согласен, – выдохнул Эйнари.

– Наше сотрудничество построим следующим образом – несколько недель вы будете работать с офицером из отдела статистики. Сообщите ему все, подчеркиваю, все сведения о Красной Армии и НКВД, которые вам известны. Кроме того, у нас есть вопросы о военных объектах, расположении промышленных предприятий, строительстве дорог в соседней Карелии. Прошу дать наиболее полную информацию. В самое ближайшее время мы с капитаном Лейно позаботимся, чтобы вы и ваша супруга получили документы граждан Финляндии. Сына необходимо определить в школу. Надеюсь, он умеет держать язык за зубами.

Эйнари задумался – все это время он больше беспокоился о жизни и смерти, о чести и предательстве, не отвлекаясь на бытовые вопросы. А ведь, действительно, его сын должен выучиться, жена должна что-то делать, надо устроить мало-мальский быт.

«Костик все это воспринимает пока с пониманием, но это может быть до поры до времени. Нет, конечно, сын отца не сдаст. Но как будет дальше? Не убежит ли он в СССР? За примером далеко ходить не надо, – Эйнари вспоминал собственное прошлое. – Меня ведь в свое время очень отговаривали от дружбы с левыми. Отец советовал не лезть в политику, а я влез дальше некуда, до сих пор расхлебываю».

– Предлагаю поступить так – месяц-полтора проведете в госпитале, под нашим присмотром. Ваш сын владеет финским?

– Да, полковник.

– Русской речи в госпитале быть не должно. Как только пройдет испытательный срок, вы будете работать в отделе подготовки разведчиков, возможно, для прикрытия станете заниматься гражданским трудом.

– А моя жена? Как ей быть?

– Думаю, ей найдется занятие в госпитале – она сможет получать жалование, пусть и небольшое, ну и понятно – быть под наблюдением. Но это потом, сейчас – карантин! – четко обозначил ситуацию Меландер. – Какие еще вопросы и пожелания?

«Вопросы и пожелания… – Эйнари призадумался. – Какие тут могут пожелания? Не до жиру, быть бы живу».

Элиас Пуоми 24 24 Элиас Эркки Пуоми, родился 1896 г., с 1928 г. – офицер отдела статистики, с 1929 г. – военный атташе в СССР, с 1934 г. по 1937 г. – и. о. начальника отдела статистики, с июня по сентябрь 1937 г. – начальник Управления военной разведки, с 1937 г. по 1939 г. – начальник отдела статистики. шел к Ларсу Меландеру. Пару дней назад Ларс сказал, что будет серьезное дело. На просьбу Элиаса хотя бы в общих чертах рассказать, что к чему, Ларс ответил уклончиво, сославшись на отсутствие полных данных.

«Теперь значит, данные у Меландера полные. Что задумал новый начальник? Может, хочет заслать группу диверсантов или агентуру в СССР? Но людей у нас мало, да и стоит ли», – размышлял Элиас.

– Разрешите, господин полковник.

– Проходите, майор, у меня к вам разговор.

– Слушаю.

– Элиас, насколько я знаю, вы были военным атташе в Москве.

– Так точно. Разговор пойдет о России?

– И не только. Я долго думал, кому поручить этот вопрос, и хотел бы посоветоваться. Во-первых, вы возглавляете отдел статистики и занимаетесь исключительно СССР, а во-вторых, много общались с русскими и жили в Советском Союзе, поэтому как никто другой знаете… – Ларс сделал паузу, – кто сможет найти общий язык с русскими, точнее советскими, офицерами, если таковые появятся в нашем распоряжении.

Элиас задумался: «Кто может найти контакт с русскими офицерами? С русским найдет контакт, скорее всего, другой русский».

– С кем именно придется работать, Ларс?

– С русским офицером, который вскоре появится в Управлении военной разведки.

– Весьма неожиданная новость, господин полковник. Позвольте узнать, откуда он здесь?

– Как откуда? Русский офицер, конечно же, из России.

– Вы задержали шпиона-диверсанта, вычислили агента?

– Нет, это перебежчик.

– Перебежчик? Господин полковник, не сомневаюсь в профессионализме наших сотрудников, но все же позвольте спросить, не может ли он быть двойным агентом.

– Двойной агент, Элиас? Что вы? Заслать двойного агента под видом перебежчика в Генеральный штаб, да еще и в службу разведки?

– У русских железная дисциплина. Они готовы выполнять самые сложные и, кажется, безрассудные задания.

– Не отрицаю. Однако этот русский прибыл в Финляндию вместе с женой и сыном.

– Интересный поворот. Каким образом?

Ларс Меландер рассказал историю появления Эйнари в Хельсинки.

– И все же, господин полковник, у меня остаются сомнения насчет этого Эйнари.

– Это нормально, мы ведь в разведке. Сама служба предполагает не доверять и подозревать. Знаете ли, такая профессиональная деформация характера.

– И души… – продолжил Элиас.

– Глубоко копнули, майор. Как говорили рыцари, жизнь – королю, даме – сердце, а душу – Богу.

– Раз уж зашла речь о Боге, господин полковник, русские все атеисты. Я был в Москве зимой тридцать первого года, когда они взорвали Храм Христа. Взрыв происходил на моих глазах.

– Страшное зрелище?

– Сам взрыв нет, я был на войне. Но это же церковь, церковь, а не крепость. Ощущение было такое, что ад уже наступил. Не знаю, как описать свои чувства… Ужас, страх и пустота. В посольстве у одного из сотрудников я выпросил Библию, с тех пор у меня иное отношение к Евангелию.