Любовь Чернявская - Колыбель моя

На поле боя близ Верхней Елынанки действительно осталась почти вся дивизия. Но те немногие, кто выжил, смогли спасти дивизионное знамя. После гибели генерала Глазкова командование 35-й гв. сд принял В. П. Дубянский. Оставшиеся подразделения с боями дошли до устья Царицы.

После Сталинградской битвы дивизия была переформирована, а точнее, сформирована заново. Ее героический путь продолжился вплоть до Берлина, до Победы.

А история генерала Глазкова через сорок лет после того боя получила неожиданное продолжение. В семидесятые годы, когда шла работа над одиннадцатитомной музейной летописью 35-й дивизии, в институте появился новый студент – Константин Глазков. Он неплохо рисовал и охотно помогал Валентине Ивановне, берясь за любую работу в музее. Поначалу никто не знал, что однофамилец знаменитого комдива еще и его родственник – внучатый племянник. Чувствовалось, что в семье Кости всегда жила память о герое, и он очень гордился этим.

В военной экспозиции музея – множество фотографий. Вот рядом со знакомым портретом темноволосого испанца фотография женщины. Это Зоя Васильевна Яннцкая – санитарка, на руках которой умер Рубен Ибаррури. Она ухаживала за ним в последние дни его жизни, понимая, что ранение смертельное и сделать ничего невозможно. В бою 8 сентября Рубен не участвовал. Его ранили еще близ станции Котлубань, когда через позиции взвода пулеметчиков, которым он командовал, рвались фашистские танки.

Висит в музее картина. Ее автор – Евгений Иванович Винокуров, бывший разведчик 34-й отдельной разведроты. На картине, очень самодеятельной, написанной автором по памяти, видны переправа, старый навесной мост через Царицу. В небе – черный дым, пронзаемый светом вражеских прожекторов. С автором картины тоже связана своя история. В 1980 году поисковиков и ветеранов пригласили на встречу в Харьковскую область, в город Изюм, который тоже освобождала 35-я дивизия. А до этого бывший разведчик Незнамов интересовался, не попадалась ли в процессе поиска бывших бойцов дивизии фамилия Винокуров. Это его друг, с которым он вместе воевал в разведроте и которого многие годы не может разыскать. Об упомянутой картине он тогда еще не знал.

В. И. Нефёдова рассказывала:

– И вот собрались в Изюме. Поднимаемся колонной на знаменитую гору Кременец, где должно было состояться факельное шествие. Со мной рядом идут Незнамов и еще один ветеран, прежде мне не знакомый. Этот все молчит, а Незнамов что-то рассказывает, вспоминает один из боев в Сталинграде, когда его вместе с другими разведчиками выслали вперед. «Смотрим, – говорит он, – на окраине какого-то села из погреба вылезает тетка, а в руках у нее – горшок сметаны. Предлагает нам: поешьте, сынки, а то вдруг придут фашисты да все сожрут. Мы, конечно, с удовольствием отведали сметанки, пошли дальше». И вдруг тот, другой ветеран, который все молчал, удивленно так говорит: «И я ту сметану ел». Незнамов ему: «А ты кто?» – «Я Винокуров!» – «Женька?»…

Таких встреч было немало. И спустя десятилетня бывшие однополчане узнавали друг друга по обрывкам воспоминаний, случайным деталям, оставшимся в памяти. На одной из первых встреч ветеранов Александр Андреевич Павленко, тот самый, что когда-то привез школьников в музей СХИ, рассказывал о том, как после тяжелейшего боя за сталинградский элеватор он помогал грузить раненых на плоты. Другого способа спасти их не было: сколачивали наскоро плоты, укладывали раненых и отпускали вниз по течению – авось, повезет и южнее города их подберут, отправят в госпиталь. На какой-то плот он погрузил троих – солдата с подвязанной рукой, казаха с переломом челюсти… «А третий, – вспоминал Павленко, – третий такой рыжий-рыжий был, аж до красноты». – «Так это ж я, – раздался голос. – Ну точно я! За рыжие волосы в полку меня Красным дразнили. Это я сейчас лысый, а тогда огненно-рыжий был. И на плоту рядом со мной казах плыл с челюстью на груди. Ты оттолкнул нас от берега и сказал: «Ну, с богом!» Они не успели познакомиться тогда, в горящем Сталинграде. А теперь обнялись, как близкие родственники. Воистину, нет уз святее братства, рожденного под крылом смертельной опасности.

Давным-давно выпустились из института первые студенты-поисковики. И почти не осталось в живых бывших воинов 35-й гв. сд. Составлена многотомная летопись дивизии в фотографиях и документах, оформлено несколько экспозиций музея Волгоградской сельскохозяйственной академии. Многие письма, документы переданы в Музей-панораму «Сталинградская битва». Судьбы, военные подвиги бывших воинов запечатлены не только в экспозициях маленького студенческого музея. Они – в наградах дивизии. Три боевых ордена украшают ее знамя: Красного Знамени, Суворова II степени и Богдана Хмельницкого II степени.

Перед главным корпусом сельхозакадемии, где по традиции обычно собирались ветераны, шелестят листвой тополя, посаженные в память о героях. Возможно, они переживут людей, которые взрастили их, как память и слава переживают века. Если это добрая память и подлинная слава.

И все-таки они пришли в Сталинград. Обойдя Ленинград и Москву, оставив кровавый след по всей России, добрались до Волги. В радиосводке от 18 октября 1942 года скупо сообщалось, что после кровопролитных боев гитлеровцы заняли территорию тракторного завода и вышли к Волге. Сегодня трудно представить такое, но очевидцы помнят, что солдаты Гитлера касками черпали волжскую воду. Смеялись, радовались, что Сталинград практически позади, что вот она, долгожданная великая русская река, и осталось совсем немного – только шагнуть на тот берег.

Но сделать этот последний шаг им не удалось. Город, которого уже не было, продолжал сопротивляться. Оборонялась и шла в атаку, казалось, сама Волга. Непонятно как, по горящей воде, сквозь клубы черного дыма пробирались к городу катера, подвозя подкрепление и боеприпасы.

До февраля сорок третьего было еще далеко. Но мир уже знал о бессмертном подвиге волжан, который не забыт и через семь десятилетий.

К середине лета 1942 года вся Нижняя Волга от Камышина до Астрахани оказалась охваченной войной. Но путь к Сталинграду для фашистской армии был тяжел и долог – на подступах к городу шли смертельные бои. В любом случае необходимо достигнуть Сталинграда, приказывал Гитлер, или подвергать его воздействию тяжелого оружия, чтобы город потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникации.

Гитлеру, конечно, нужен был не столько сам Сталинград, сколько Волга как главный водный путь Европы. По ней шли баржи с продовольствием, с низовьев в Сталинград поступали нефть и горючее. С Волгой было связано обеспечение войск, от нее зависело все. Так что цели фашистского командования были очевидными – захватить Сталинград, затем выйти к Астрахани и парализовать там движение по главному руслу Волги. Эта операция имела кодовое название "Krau Reejher" – «Серая цапля». Сроки захвата волжских городов были обозначены конкретно: Сталинград – 25 июля, Саратов – 10 августа, Куйбышев – 15 августа, Астрахань – 15 сентября.