Данил Казаков - Возрождение из пепла

Братьев родители старались занять личным покосом. Хотя старшему брату Мишке нравилось работать в колхозе, косить там траву на косилке. Смотреть, как травы послушно валятся под острыми зубьями стрекочущей косилки, как осыпается и плывёт по воздуху желтеющая пыльца. Бабы выкашивали узкие места и обкашивали кусты. Лена собирала с сёстрами грибы и ягоды, ломала веники, полола в огороде, не упускала возможность нарвать душицу, зверобой и мяту. Зимой их полезно заварить, спасаясь от простуды. Череда неотложных дел проходила весело. Это было год назад, ещё до войны. Сегодня за окном тихо падали крупные снежинки. Они плавали в воздухе, медленно склоняясь к земле. Лена раздёрнула шторы и заметила, как вместе со снежинками слетали на землю последние пожелтевшие листья берёзы. К дереву была прислонена широкая скамейка, где они часто собирались по вечерам. Бывало, что засиживались до позднего вечера, когда уже цикады начинали свой стрёкот в траве, а над озером сгущался туман. В сгущающейся темноте терялись соседние дома Ваулиных и Дерман, терялся скрипучий колодец с высоким «журавлём». Перед домом их Тобик, маленькая белая собачонка, весело подпрыгивал, ловил крупные снежинки. Мать ему вынесла только одну корочку, самим нечего есть. Хотя сегодня Лену поразил вкусный запах, исходящий от стола. Так вкусно у них в избе не пахло с начала войны. Из кухни выглянула мать, обтирая на ходу руки о фартук, она позвала детей к столу.

– Мишка ночью ещё ходил на озеро «морды» смотрел. Попалось ему шесть карасиков, как раз по рыбке на каждого. Я пожарила их со сметаной. Мы уже поели, теперь ваша очередь.

Девочка радостно разбудила сестёр, Сережка встал сам. Дети поторопились к столу.

– Караси костлявые, – озабоченно и радостно предупреждала их мать, – ешьте осторожно. Не торопитесь, каждому по рыбке хватит.

Лена подошла последней, на её долю оставили самую маленькую рыбку. Сначала мякишем хлеба осушали сметану. Затем отламывали головы и тщательно обсасывали её и кидали Мурке. Кошке доставался хребет и плавники, всё остальное тщательно пережёвывали. Мишка мякишем обтирал опустевшую сковороду. Лена благодарно подумала о старшем брате, поймавшего для них рыбу. Когда они сладко спали, он не поленился и сходил на озеро. Там ещё отец соорудил черед озеро переходы. В селе их называли езами. Поперёк озера попарно он вкопал длинные колья и проложил между ними жерди, сучья, обрезки досок, оставив узкие проходы. В проходы просовывали «морды». Их плели из длинного ивового прута. В эти «морды» и попались карасики.

Мать устало присела на короткую лавку у печки. Лена присела рядом, склонила голову на мягкое материнское плечо. Мария ласково погладила дочь огрубевшей широкой ладонью. Девочка заметила у матери похудевшее морщинистое лицо, поседевшие волосы, синие вспухшие жилы на руках. Как она тяжело дышит.

– Ещё петухи не пели, как Мишка ушёл «морды» проверять. А трава сырая, пришёл весь сырой. Из сапог вода льётся. Как бы он не разболелся. – Мать говорила о сыне и о предстоящей возможной эвакуации.

– Председатель подводу к вечеру обещает, одну подводу на две семьи. Нам придётся с Дерман ехать. Так у них, сама знаешь, пятеро детей. Она ещё перину с собой хочет взять, койку железную, машину швейную, чугунки разные. Корову с собой поведёт. Куда же мы поместимся? Пешком пойдём? Я не попощусь, половина телеги моя, скажу, а половина твоя.

Мария говорила с дочерью, словно с взрослой, искала у неё поддержку в борьбе с соседями.

– Нам бы лучше вместе с Ваулиными ехать. У них только один ребёнок, да старая Матрёна.

– Одежду возьмём только тёплую и новую. Зелёное пальто своё не забудь. Посуду только железную, стеклянная всё ровно разобьётся. Муку возьмём всю, что есть. Картошки бы мешка 3–4. Капусту тут оставим, сало возьмём, оно сытное. Сапоги бы не забыть. Игрушки и книги, конечно, придётся дома оставить. Икону надо взять обязательно и рамки с фотографиями. Пусть Мишка дольше поспит, устал он. Мы с тобой начнём сейчас собираться.

Но собираться им не пришлось. Не успели. Их мирный разговор прервал рокот мотоциклов на окраине села. В тихую мирную жизнь села врывалась колонна мотоциклов и серых машин. Они, натужно скрежеща, проехали мимо высоких ёлок, остановились у правления колхоза. Солдаты в незнакомой форме, выскакивали из машин, громко переговаривались на незнакомом языке. Пришельцы дико хохотали, взмахивали руками и расходились по домам. Из всех домов люди испуганно на них выглядывали из-за штор. Надрывно залаяли собаки и замолкали под меткими выстрелами немецких солдат.

– Не успели! – тихо прошептала Мария, прижимая к себе детей. – Что-то сейчас будет!

Замерло село, жители притихли, притаились, прячась за шторами, они испуганно выглядывали на улицу. Не слышно лая собак, колодезного скрипа, криков детей. Незнакомая грубая речь чужаков наполняет улицы, да испуганное кудахтанье всполошённого куриного племени. Носятся курицы, прячутся в подворотни, ищут любую щель, чтобы спрятаться от захватчиков. Иной петух всхорохорится, взлетит на плетень, сердито прокукарекает, пока его не свалит меткая пуля непрошеного гостя. У Марии тоже немцы ловили кур, отрубали им головы, щипали прямо перед окнами. Лёгкий ветер относил лёгкие перья к дровянику.

– Не успели! – Шептала побелевшая Мария. Она загнала детей на палати, проверила Мишку, спящего на печке. Лоб у Мишки был горячим. Видимо, он простыл, когда в не просохшей одежде вытаскивал карасей из «морды». Хорошо, что у неё сухая малина и медуница есть, аспирин, вылечит сына.

Она не успела развязать мешочек с ягодой, как в сенках послышались тяжёлые, уверенные шаги. Мария замерла, пригвождённая топотом чужих ног. Так и держала руки на узелке, не зная развязывать ли его или всё – жизнь у них уже закончилась? Первый солдат был высокий, с худощавым лицом и писклявым голосом.

– Вари русишь швайн, – приказал он, – а то пиф-паф.

Он навёл пистолет на Марию, и дети, сгрудившись на полатях, громко заплакали. Зашевелился Мишка на печке. Немец заглянул на полати, на печку, успокаивающе усмехнулся. Больной и маленький мальчик не был для них угрозой. Два других немца, один коротышка другой рыжеватый, стоящие позади него, подобострастно усмехнулись.

– Мальчичь, один маленький мальчичь, – Мария растопырив руки, передвигалась вдоль печи, шаг вправо, шаг влево. Она настороженно не сводила глаз с немца, стараясь объяснить ему, что на печке всего лишь маленький мальчик, он не причинит им вреда. Её страх, нелепые передвижения рассмешили пришельца. Так, по его мнению, и должны относиться к ним завоёванные ими народы, со страхом и опасением.

Читать дальше