Ринат Рамазанов - Мать и мачеха. Дневник беженки

В городе почти никого не осталось. Машина иногда редкая проедет. Ночью сижу в «Зелке». Передают, что горит Аксёновка, горит так, что на «квартале» падает с неба пепел.

Мама согласилась уехать. Я заказала им места на утро.

Мама не уехала. Мест нет. Провозят исключительно женщин с детьми и беременных. Мои останутся. Останутся там. Сегодня папа встретил дядю Лёню. Странно, что он ещё в городе. Машина же есть. Папа говорит ему: почему семью не вывезешь, жена ведь молодая и ребёнок. Если бы у нас была машина, папа уже вывез бы маму и бабушку. Почему люди не ценят то, что имеют?..

Дядя Лёня всё-таки вывез семью. И по дороге наехал на мину. Погиб на месте. Как хорошо, что у нас нет машины!.. Цитирую прочитанное в сводке: «Пытаясь выехать с семьёй из Горловки, погиб первый директор ООО «Стиролбиофарм» Леонид Васильевич Федченко. Инцидент произошёл в пяти минутах от Майорского блок-поста. Сын и жена доставлены в больницу с осколочными ранениями».

Сегодня на пляж я пришла очень злая. Во-первых, Матвей немного простыл. Во-вторых, ночью я опять не спала, сидела в «Зелке», слушала, как горит мой город. И потому мне пришлось купить растворимый кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя. Чёртов кофе стоит 50 рублей, и теперь я не смогу купить себе тандырный хлеб. Денег осталось только Матвею на обед, поэтому на пляж я пришла злая и расстроенная. В последнее время я туго соображаю.

Матвей пошёл гулять по пляжу, как всегда нашёл свободные уши. Женщина. Лет под 50, но красивая, ухоженная. Слышу, как она предлагает ему блины с какой-то там начинкой и чай и из шиповника. Я тоже подошла. Мне хотелось сказать ей что-то грубое, ну, зло выместить, что ли. Чего она к чужим детям лезет? Тоже хочет послушать кровавые истории? Но её улыбка была располагающей, приветливой. К тому же, если Матвей вдруг не доест блины, то я смогу доесть. Они большие и пахнут вкусно. Кажется, я дня три не ела ничего, кроме хлеба.

…Алексеевна. Теперь мы дружим. Конечно, гордость мне не позволяет сказать, что мы голодаем, но она и так нас часто чем-то угощает, так что я теперь не голодная. А Матвею вообще… Игрушки покупает. Непонятно, зачем ей это? Жалость? Скука? А вчера она, несмотря на мои протесты, затащила нас в кафе. Я старалась, конечно, держаться в рамках приличий. Но, Боже мой, как давно я не ела так хорошо! Это был чудесный вечер, Матвей танцевал и ел мороженое.

Алексеевна помогла мне устроиться в пансионат. Вернее, она меня туда поселила. Мы живём в комнате для персонала, пансионат ведомственный, принадлежит предприятию, в котором муж Алексеевны – директор. В соседней комнате живёт Роман Олегович, управляющий пансионатом. Мы как бы в одном блоке. Но он приличный, управляющий этот, не пристаёт, всё время на работе, да и Алексеевна за него поручилась. Она говорит, что я могу жить там, сколько захочу. Сколько захочу – это до конца сентября, до того момента, когда истечёт срок пребывания в РФ. Матвею оформили питание в столовой. Порции большие, так что обычно мне тоже что-то остаётся. А ещё Алексеевна часто что-нибудь мне приносит. Она – очень хорошая. Говорит, что у неё два сына, а она всегда о дочери мечтала, чтобы она была такая, как я.

Отпуск Алексеевны закончился. Уезжая, она оставила мне немного денег и свой номер телефона. Говорит, что домой ехать нам нельзя. И что, если я люблю сына, то должна думать о нём. Конечно, она права. Сказала, что Роман Олегович о нас позаботится, что я могу по любому вопросу обращаться к нему. А ещё она мне что-то подарила. Пытаюсь напрячь память и вспомнить, что именно, но не получается. В последнее время с памятью совсем плохо. Я с трудом вспоминаю, что было и когда. Прихожу на пляж, а как пришла – не помню. Совсем. Не помню, что ела. Возможно, это из-за бессонницы. Наверное, надо заканчивать сидеть в «Зелло». Но только так я могу быть с ними. Вместе…

Вчера опять обстреляли бабушкин дом. Попало в магазин неподалёку и в магазин «Купец». Да, за 10 минут до взрыва папа покупал в нём хлеб. Не успел с этим хлебом дойти до дома, а магазина – уже нет. Видимо, у папы хороший ангел-хранитель. Если они вообще есть, эти ангелы.

А вечером папа пропал. Уехал на «квартал» и пропал. Должен был вернуться к обеду. Телефон выключен. Горловка в огне. Я звоню каждые пять минут, я уверена, что это какая-то нелепая, глупая случайность и завтра мы все посмеёмся. Мама в истерике…

Комендантский час. Папы до сих пор нет.

Папа нашёлся. Он жив. Не буду долго описывать, чего стоило мне пережить эту ночь. Просто напишу, что папу пьяного вдрызг, папу, которого я никогда в жизни не видела пьяным, забрали на нашем «квартальском» блокпосту. Проспался. Отпустили. Дома. Мама в истерике.

Кажется, на днях что-то со мной было. Отравление, что ли. Плохо помню. Лежала сутки в пансионатском медпункте под капельницей. Под капельницей слушала «Зелку!. Кажется, какой-то врач сказал, что мне нельзя её слушать и что это – не отравление, а реакция на стресс. «Зелку» забрали, то есть заставили удалить (с телефона). Ничего, выйду – поставлю снова.

Роман Олегович (спасибо ему огромное!) всё это время приглядывал за Матвеем, водил в столовую. Как хорошо, что всё-таки на свете есть хорошие и добрые люди. Маме не говорила. Сегодня они ночевали в подвале. В эту ночь «черти» (укропы – Ред.) оторвались с особой жестокостью. Но наши квартиры целы, это хорошо. Только вот мама сказала, что в подвал они больше не пойдут, потому что там нет туалета, да и бабушка не может спать на досках. В подвале сыро и мокро. Бабушка простыла. Старая она для подвалов…

Нужно писать почаще. Вспомнить события мне всё труднее. Особенно то, что происходит со мной. Я до малейших деталей помню, что и когда происходило и происходит дома. Но не могу вспомнить, что – со мной. Все события как будто стёрты или не помнятся вообще. Словно короткие вспышки. Кажется, Ира рассказывала что-то ужасное. Не могу вспомнить, что именно. А ещё у меня немеет нога. Она как будто тянется немного. Роман Олегович отвёл меня снова к врачу. Там сказали, что это – центральная нервная система, реакция на стресс. Проблемы с памятью – защитная реакция, так психика пытается себя от стресса оградить. Назначили уколы, Роман Олегович их оплатил, это очень хорошо, потому что они дорогие, сама бы я не смогла. Теперь надо точно всё записывать. Вспоминаю. Кажется, на днях звонили с работы. Меня сократили. Отпуск давно закончился, а я всё ещё здесь, затерянная во времени и в пространстве.