Инна Владимирова - Штурмуя небеса

– Но-но! – прикрикнула уже другая соседка. – Ты на взрослых голос-то не повышай! А то, ишь, на машинах каких разъезжает!

– Да замолчите вы! – Таня бросилась к маме и, присев перед ней, взяла ее за руки. – Мама, не слушай! Ты теперь снова живешь в своей квартире. Не в одной моей комнате, а во всей квартире. Ты снова хозяйка своего дома, мама! Ты вольна распоряжаться своими комнатами как захочешь. Можешь даже… выселить эту Светлану!

– Что?! – возмущенно вскрикнула та. – Да как ты смеешь! – она подбежала к столу и, усевшись рядом с Натальей Ивановной, продолжила свою речь. – А вот вы знаете, что ваша дочка с каким-то немцем только что на машине приехала, а? Еще и сюда эту сволочь притащила. Что возле матери вьешься? Прощение вымаливаешь? Да я б, на месте твоей матери, выпорола бы тебя так, что!.. Нет, ну это же надо, а? В такое-то время… У всех война, а у этой любовь. И с кем! Фашист, прости Господи! Самый настоящий! Да как ты вообще…

– Замолчите! – закричала Таня, поднимаясь на ноги. – Мало того, что вас пустили жить в чужую квартиру задаром, так вы еще и… Да что ж вы за человек!

– Нет, ну вы посмотрите! – доносилось со стороны входа. Каждый из соседей хотел внести свою лепту в разговор. – Она еще и кричит. Да вообще тебе прощенья нету!..

Тут Наталья Ивановна молча встала. Сделав шаг вперед, она с размаху ответила тяжелую пощечину Тане. Та, прикрыв горящую щеку ладонью, с испугом смотрела на маму.

– Уйди, уйди прочь, – шептала та. Таня знала, что этот ее шепот не предвещал ничего хорошего. И вправду – через пару секунд она перешла на крик: – Да чтоб моя дочь… Эх, жаль, отец на фронте. Он бы тебе показал!..

– Мама! – пролепетала девушка, чувствуя, что вот-вот расплачется.

– Вон! Вон с квартиры! – кричала женщина, подталкивая ее к двери. – Сейчас же.

Таня остановилась в прихожей у входной двери, надеясь, что мама смилуется, и они спокойно поговорят без лишних ушей. Но та продолжала кричать на нее, подначиваемая одобряющими восклицаниями соседей, которые выглядывали из кухни, не решаясь подойти ближе.

– Пошла прочь, – она распахнула перед ней дверь. – Видеть тебя больше не хочу! Ты мне не дочь больше!

Таню словно из ведра холодной водой окатили. Она уставилась на мать, пытаясь понять, показалось ей это или нет. Но нет, слова были произнесены.

– Прощай же, – тяжело вздохнув, девушка медленно вышла из квартиры. Из-за неприкрытой двери еще долго слышались возмущенные крики ее мамы и возгласы соседей, которые одобряли ее поступок и говорили, что можно было еще и похлеще.

Быстро спустившись во двор, Таня зашагала к машине, у которой ее уже ждал Макс, которому удалось проскользнуть мимо ее бывших соседей. Рядом с машиной уже крутились мальчишки, интересующиеся ею, но, завидев Таню, они быстро ретировались.

– Домой, – сказала Таня, сев на свое место. – И как можно скорее.

– У вас там все серьезно? – тихо спросил Макс, когда они отъезжали от двора. До этого он не решался заговорить с девушкой, видя ее состояние.

– Даже слишком, – она невидяще смотрела в какую-то одну точку на дороге. – Она сказала, что я ей больше не дочь.

– Прости, – после недолгого молчания произнес парень. – Мне не стоило заходить.

– Нет, тут не ты виноват. Это все соседи. Если бы они не зашли в квартиру и не начали подначивать ее, то все было бы нормально. Мы бы просто поговорили… Ладно, что уж. Будь, что будет.

– Я думаю, что тебе стоит поговорить с ней позже. Может, через неделю или две. Поверь, она простит тебя.

– Ты не знаешь истории моих отношений с мамой. Раньше все было хорошо, но с началом войны, как забрали отца, она стала сама не своя.

Машина, проехав арку, остановилась во дворе. Таня вышла и, поблагодарив Макса за все, направилась к двери подъезда.

– Постой! – раздалось позади нее. Через пару секунд к ней подбежал парень. – Я провожу тебя.

Пустив Макса в квартиру, Таня прошла на кухню. Остановившись у шкафа, она попыталась вспомнить, зачем ей сюда надо было.

– Цветы! – вздохнула она, когда она, увидев вазу, наконец вспомнила о забытом.

– Что? – в коридоре показался Ридель.

– Я забыла цветы в машине, – Таня слабо улыбнулась.

– Я схожу за ними, – Макс сразу же направился к двери.

– Спасибо, – произнесла Таня и спустя пару секунд добавила: – А я как раз чай заварю.

Закрыв за ним входную дверь, но оставив ее незапертой, девушка вернулась на кухню. Чайник закипел быстро. Разлив чай по чашкам, которые стояли на подносе, она прошла в гостиную. Опустив поднос на чайник столик, она услышала, как захлопнулась дверь – вернулся Макс.

Еще раз поблагодарив его, Таня отправила его в гостиную, а сама ушла на кухню ставить цветы в вазу. Вернувшись в гостиную, поставила их на подоконник и присела рядом с Максом.

– Это тебе, – он кивнул на столик. – Думаю, тебе он сегодня больше нужен, чем мне.

– Ты серьезно? – шепотом спросила она, глядя на плитку шоколада.

– Да, – он пожал плечами и отхлебнул из чашки. – Нам выдают.

– Никогда бы не подумала, что у вас там выдают шоколад…

– А у нас там – это где? – усмехнувшись, спросил Макс.

– В СС.

– Что? – парень тихо рассмеялся. – Нет, я не служу в СС. Брат – да, но не я.

– А где же тогда?

– Люфтваффе. Я пилот. Моей страстью всегда было небо. Ну, не всегда. Когда-то я не мыслил свою жизнь без музыки. Это у меня от мамы. Она консерваторию закончила и хотела, чтобы я тоже стал музыкантом. Но отец сказал, что ни за что не допустит, чтоб его сын ушел в музыку. Он хотел, чтобы я был похож на своего брата. Он хотел, чтобы я пошел по его стопам, в Верхмахт, или стал как брат, но я вовсе не хотел этого. Ну и потом меня отправили в Люфтваффе в качестве кандидата, где мне пришлось пройти курс базовой военной подготовки. Потом переведен в школу воздушного боя, после окончания которой был направлен в 52-ю истребительную эскадру на советско-германском фронте.

– Значит, – спросила Таня, когда он закончил, – эта тяга к музыке у тебя от матери?

– Да, – Макс кивнул. – Ты мне вот что лучше скажи… У тебя есть еще родственники?

– Брат, – ответила она. О дяде Мише она решила умолчать. Но и всей правды о брате, который ушел к партизанам, она тоже выдавать не стала. – Он на фронте сейчас.

Спустя почти час Макс ушел. Напоследок он пообещал Тане, что все будет в порядке, и мать ее простит.

Таня еще долго стояла у подоконника, глядя на розовые приятно пахнущие цветы. Она мысленно разбирала по частям все, что произошло за этот день. «Все будет в порядке, – думала она, глядя на бледные лепестки, – ему легко говорить… Даже не представляю, как потом оправдываться буду перед ней. Оно-то понятно, что я сделала это ради ее блага, но как я объясню ей это? Надеюсь, дядя Миша поймет меня. Главное, ведь, – это то, на что мы пошли. Остальное может подождать. Наверное… Надеюсь, что все образуется со временем. Когда-нибудь, надеюсь, очень скоро все снова будет по-прежнему. Я очень надеюсь».