Сергей Сержпинский - Дворяне 2

– Вы как раз к столу, – встретил хозяин гостя в прихожей.

Семён Александрович весь светился от радостного возбуждения, его аккуратная бородка и белая накрахмаленная рубашка, под костюмом, придавали ему праздничный и интеллигентный вид.

– Я вижу, вы, голубчик, почти здоровы, – с удивлением посмотрел на больного доктор.

– Дочери приехали на свадьбу, – сообщил Верещагин, – они получили мою телеграмму и сразу собрались. В Петрограде голод, пусть хоть здесь досыта покушают.

– И где они сейчас? – спросил доктор, снимая пальто.

– Они на верху, в гостиной.

Когда все собрались за столом в гостиной, то во время обеда, начали обсуждать порядок проведения свадьбы. Даже Павля не стала требовать соблюдения этикета, она не терпела разговоров за обедом. Сваты обдумывали: на чём ехать до церкви, на санях или на колясках. Снегу нанесло ещё мало, поэтому решили запрягать лошадей в летние коляски, так будет выглядеть более торжественно. Девушки тоже подключились к обсуждению и предложили запрягать тройку для жениха и невесты. Вот только досада – лошадей у Смирновых и Верещагиных на тройку для молодожёнов как раз хватит, а остальным родственникам придётся идти до церкви пешком. Тут Семён Александрович вспомнил о предложении соседей провести свадьбу сообща, и у них можно позаимствовать лошадей. Так и решили: сразу же после обеда Саша сходил к соседям и обо всём с ними договорился.

–

В воскресный день, рано утром, начались свадебные мероприятия. В комнате невесты собрался девичник: это сёстры Антонины, вторая невеста Даша Лукьянова и её деревенские подружки. По обычаю невесты должны плакать, прощаться с родительским домом, и от девичника доносились вопли, плач, с оттенком притворства и сдержанный девичий смех. Семён Александрович тоже рано встал, сходил на кухню, проверил студень (хорошо ли застыл), и с улыбкой прислушивался к плачу, доносившемуся с верхнего этажа. Маленькие девчушки Калачёвы, бегавшие по коридору, испуганно спросили:

– Дядя Семён, кто там плачет?

– Не бойтесь, это невесты притворяются, будто им замуж идти не хочется, – успокоил их хозяин дома.

Затем он пошёл в барак, где была школа. Там в большой комнате решили накрыть два длинных стола для свадебного пиршества. По обычаю свадьбу полагалось проводить в доме жениха, но в Сумарокове жителей было в два раза больше, чем в Гари, всех не угостишь. Столы для свадьбы сделали накануне из старых досок, которые собирали по всей деревне, так как доски были дефицитом. Столы выглядели неприглядно и казались грязными, хотя деревенские женщины их тщательно вымыли. Верещагин попросил женщин найти какие-нибудь холсты или простыни и закрыть столы. Руководила приготовлениями в бараке Мария Верещагина.

Время в хлопотах летело быстро, и Семён Александрович едва успел немного перекусить, как послышался звон колокольчиков, от подъезжавшей к дому тройки. Верещагин, не доев кашу, поспешил на улицу, накинув в раздевалке на плечи полушубок.

Снег в этот день подтаивал, стояла тихая пасмурная погода. Народ толпился возле дома, слышались радостные возгласы, у людей чувствовалось праздничное настроение. Мужики требовали с жениха, Смирнова Петра выкуп. Вместе с ним в коляске сидел Пётр Егорович и два родственника. Они откупились от мужиков большой бутылью с брагой, и мужики тут же на улице стали угощаться; наливали брагу в большую глиняную кружку и поочереди выпивали.

Вскоре подъехала тройка из села Торопово со вторым женихом, с него тоже мужики получили выкуп, но не брагу, а самогон.

Обе тройки были украшены цветными бантами, заплетёнными в волосах лошадей, и разными колокольчиками, висевшими на дугах. Каждый ремешок, каждый элемент троечной сбруи украшался наборами разных бубенцов. Люди разглядывали упряжки и сравнивали, какая тройка красивее, при этом их мнения разделялись.

С разных сторон к дому Верещагиных подъезжали на лошадях гости и просто зрители, чтобы всем обозом поехать в церковь смотреть на венчание. Среди приехавших людей, были даже крестьяне из соседних деревень. Семён Александрович зашёл в дом и переоделся в праздничный костюм, шубу сверху он надевать не стал, а надел лёгкое пальто, так как было на улице не холодно.

И вот из дверей дома женихи вынесли на руках своих невест, нарядных и красивых, посадили их в коляски и дали команду кучерам ехать. Роль кучеров выполняли «дружки». Следом за тройками двинулись на телегах родственники и гости, растянувшись цепочкой по дороге. В одной из телег гармонист начал играть весёлую мелодию русской плясовой, и Семёну Александровичу стало радостно на душе. Ехал он в четырёхместной коляске вместе с женихом и невестой, сидящими на передних сиденьях. Рядом с ним сидел Пётр Егорович.

Возле Троицкой церкви, свадебную колонну встретили гости из Данилова, которых пригласил Александр Семёнович, согласовав список приглашённых с отцом. Это были: Серёжа Сержпинский, Серёжа Воденков, их матери и Григорий Воденков.

На облачном сером небосводе облака раздвинулись, и выглянуло солнце. Создавалось весеннее настроение: так же, как и весной на талом снегу, на дороге валялись кучки сена и конского навоза, а над деревьями вокруг церкви, словно грачи, летали вороны, которых спугнул людской шум и колокольный перезвон.

Священник, отец Владимир, поджидал молодых возле каменных, побелённых, ворот, в своей позолоченной рясе. С ним заранее согласовали время венчания и способ оплаты. На одной из телег ему привезли мешок овса для скотины. Он, живя в деревне, тоже держал всякую живность. С отцом Владимиром Верещагины раньше дружили; ездили, друг к другу в гости, тем более рядом жил Тихменев Николай Александрович, тоже давний друг семьи Верещагиных, которого недавно расстреляли. Семён Александрович невольно вспомнил о нём, и настроение заметно испортилось. Перед глазами всплыла та ужасная обстановка, которая была в тесной и вонючей тюремной камере.

– Слава богу, приехали! – радостно воскликнул священник. – Я и ночь почти не спал, всё молился за вас.

Он обнимал Верещагиных, а жениха и невесту поцеловал и перекрестил, как своих детей, затем велел всем заходить в церковь, а сам задержался с Семёном Александровичем:

– До меня дошли слухи, будто вас и Тихменева чуть не расстреляли, – сказал он.

– Меня спасли, а Тихменева расстреляли, – с горечью в голосе сообщил Верещагин. – Я вам всё расскажу. Ещё раз приглашаю вас с матушкой к нам сегодня на свадьбу. Там и поговорим.

Священник что-то пробормотал себе в бороду, и потом громче спросил:

– А можно и сына с дочкой взять с собой?

– Да ради бога, приходите всей семьёй! – с улыбкой сказал Верещагин, и они стали пробираться сквозь толпу ближе к женихам и невестам.