Елена Якубовская - Они приходили (сборник)

Орудийные парки, коновязи – всё было под открытым небом, и белый пух гигантских тополей вился над землёй, цепляясь за оттяжки и прилипая к брезенту палаток. Из училища в этот городок он прибыл один, так что ни знакомых, ни сослуживцев не нашлось. В батарее принял огневой взвод 37-миллиметровок – два орудия да десять красноармейцев, по пять на пушку. Всё по штатам мирного времени. Командовал батареей старший лейтенант, кадровый, в прошлом кавалерист, по фамилии Погорелов. В Ростове остались его дети с женой, двое мальчишек. Может поэтому он убивал всё время на службе. Худой и жёлчный, Погорелов дотошно вникал в каждую мелочь, донимая всех своей придирчивостью. Может быть, это была реакция на то, что артиллерийского училища он никогда не заканчивал, а только всякого рода курсы, и потому медленно усваивал любые новшества, избегал их. Да оно, может, и к лучшему.

В окрестных деревнях отсеялись и на сборы стали поступать запасники, которых нужно было приводить в чувство и приучать к дисциплине, почти как новобранцев. Орудийные расчёты довели до нормы – добавили по два подносчика боеприпасов.

Из Северо-Кавказского округа на недавно тихую станцию прибывали всё новые эшелоны, растянувшиеся, как казалось Вдовину, от самой горы Казбек. Никакой другой горы он не знал, а о Кавказе только слышал от отца.

В первых числах июня прошёл слух, что зенитчикам скоро грузиться и ехать на окружной полигон, откуда Николай совсем недавно уехал ещё курсантом.

Вообще, он мыслями часто возвращался в училище, где он был окружён, как и в детстве, равными себе сверстниками, и времени на раздумья не было. Тут, в дивизионе, всё было не так. Не нужно бесконечно возиться с лошадьми. Оба командира орудий и наводчики были неплохо подготовлены и даже, очевидно, стреляли на полигонах больше, чем он. Прибывающие запасники были старше его, а то и семейные.

Городок с извилистой речкой, пышно обросшей шарами кустарника и деревьями, казалось, удваивал военное население каждую неделю. Оттого походил он просто на большой лагерь. Только по воскресеньям шумел базар, да кинопередвижки вспыхивали по вечерам, демонстрируя Чапаева или Весёлых ребят.

Тревожные беседы о возможной войне так и не сменились учебной тревогой.

Но вместо учений грянула настоящая война. Теперь всё всерьёз.

Туманным июньским утром колёсный трактор Фордзон тащил оба вдовинских орудия по пустой ещё рыночной площади к станции. Николай последний раз проследил изгибы реки по молочной кисее тумана, скрывшего и воду, и деревья. Не прижился он к этой реке.

Кроме орудий, трактор тащил колёсный прицеп на резиновом ходу, в кузове которого был весь вдовинский взвод, палатки, ящик с учебными снарядами и другое нехитрое имущество дюжины солдат и одного офицера. Выдвигались к станции, но не на погрузку, а на огневые позиции, которые ещё предстояло разметить и оборудовать.

После всеобщей тревоги, вызвавшей поначалу смятение и беспорядок, все, кто имел средства тяги, ушли в сборные районы, попросту в овраги за станцией, а остальные ждали, когда за ними вернутся фуры, подводы и даже артиллерийские запряжки.

Впереди, казалось, бесшумно плыл такой же точно поезд: трактор, прицеп, два орудия. Это был второй огневой взвод их батареи. Комбат со взводом управления ждали их у станции, размечая позиции.

Всё виделось Вдовину как бы не наяву, всё шло не так, а как в дурном сне.

В училище по тревоге сотни сапог громыхали по лестницам, из конюшен выливался поток лошадей, в парке зарядные ящики и пушки почти сами под курсантскими руками выкатывались в удобное под запряжку положение.

А здесь средств тяги для батареи не было вообще. Они должны ещё поступать по мобилизации, а тревогу подняли, видать, следуя каким-то древним планам развёртывания. Быстро разобрались, сколько ещё осталось в наличии и в перспективе возврата упряжек, лошадей, полуторок и бензина. Велели сворачиваться к походу, а всех офицеров собрали в огромной штабной палатке.

Командир дивизиона, капитан Коломиец, выглядел обеспокоенным. Без всяких вступлений он сказал, что дивизион разделяется. Батарея Погорелова остаётся здесь с задачей прикрывать пункт погрузки, а попросту станцию, от возможных налётов. Остальные уходят в Черкассы с той же задачей.

– Всё равно нам по пути с платформ прикрывать разные эшелоны, так что встретимся в конечном пункте.

«Из пункта А и из пункта Б вышли поезда, – подумал про себя Вдовин, – знать бы, где встреча».

Капитан, как бы извиняясь за то, что батарея остаётся, добавил:

– Снаряды вам подвезут прямо к позициям. Машины уже посланы в артсклад.

Вдовин рассеянно слушал, а сам мучительно думал, решал задачу, где же встретятся поезда. От этого было тёплое чувство: вспомнил хату свою и приятелей-школяров, пришедших вместе делать домашнее задание. Как и все вокруг, он не сомневался, что двинутся они к границе, а встретятся где-то уже на чужой земле.

Никого не удивило, что тронулись на северо-восток, к Черкассам, ведь там была их дивизия, но эшелон переполз Днепр и продолжал забирать к востоку.

Этим манёвром Московское командование пыталось как-то выправить предвоенный просчёт. Главный удар немцев ожидался на Украине, южнее Припятьских болот, а случился севернее их – в Белоруссии. Поэтому 19-я армия, не успев всеми частями сосредоточиться в Киевском округе, перенацелилась к Смоленску и растянулась по путям тысячекилометровой змеёй. Иван Степанович Конев, командующий, видел, что это из рук вон плохо. Может не хватить времени собрать соединения вместе. Придётся вступать в сражения по частям. Самый худший ночной кошмар любого командира.

Батарея Вдовина развернулась метрах в ста за выходным светофором. Обзор был отличный, небо без облачка. Два грузовика привезли снаряды, гораздо больше, чем следует держать на позиции.

– Куда припёрли столько? – ругались бойцы, которым пришлось отрывать в недалёкой ложбинке основание квадрата под полевой склад.

– Кто таскать к пушкам всё это будет?!

Сколько чего нужно, никто, конечно, не знал. Своим раздражением они скрывали злость на своё незнание и на неопределённость их будущего. Но как только вскрыли ящики с первыми обоймами, люди подтянулись, как бывало и раньше на учебных полигонах.

Весь день отрабатывали упражнения по отражению самолётов, идущих с разных направлений. Реальные цели не появлялись. Только дважды разведчики отметили пролёты самолётов, неизвестно чьих, но на больших высотах и в стороне от станции.

На третий день всем казалось, что о них забыли. И свои, и немцы. Давно укатили оба артполка. Грузились пехотные колонны, приходящие маршем, казалось, ниоткуда, и ещё казалось, что конца им не будет. Погорелов всё чаще ездил на станцию и куда-то звонил. Наконец, построил батарею и объявил, что этой ночью будет подан состав, в который приказано грузиться и с платформ прикрывать его во время движения.