Борис Цеханович - Рейд Дилетантов

И вот…, съездил называется в командировку. Ёб…, переёб….

– Нет…. Надо было сразу к Бызову и Свиридову примыкать. Вот дурак, вот дуракккк… Хватит лежать, надо их найти и ещё раз поговорить с ними.

Поташников как-то так сразу, как на пружинах, вскочил с кровати, немало удивив таким неожиданным скачком лежащих Цветкова и Снегирёва, и выбежал на улицу. У каменной ограды сидели Скачков с Кривовым и Алёхиным и над чем-то весело смеялись.

– Дебилы…, – мгновенно поставив диагноз, майор соскочил с крыльца и нырнул за здание. Он ожидал увидеть Бызова и Свиридова, озабоченно обсуждающих, как им выкрутится из создавшегося положения. Но те сидели и беззаботно чирикали, спокойно покуривая сигареты.

– И эти тоже смирились…. Чёрт, значит судьба. – Поташников сразу сник, почти мгновенно покорившись такой коварной судьбе. Как-то сразу, одной лентой, перед его мысленным взором промелькнуло ближайшее будущее – похоронка и неверие близких в его смерть – он же уехал в простую командировку в Москву. Изумление сослуживцев и всего полка от его гибели не в Москве, а в разведке… И где… В Никарагуа. Даже услышал уважительные отзывы офицеров и начальства – Ты гляди-ка, тихий-тихий, а вонннннааа…. где погиб…., в развееееедке… Так наверно и другие командировки, когда он уезжал – тоже куда-нибудь кидали. Ну и Андрей Иванович…., ну удивил…

Уважительные речи над могилой… Поташников с всхлипом втянул в себя воздух, расчувствовавшись и пожалевший, что этого он не увидит и не прочувствует.

– Ладно, семье будет тяжело, конечно, но хоть гордиться папкой будут….

Через две минуты, как за майором захлопнулась дверь, скрипнув пружинами, на своей кровати приподнялся Снегирёв: – Слава, ты чего делаешь?

Цветков, лежавший на кровати с книгой в руках, медленно повернул голову в сторону товарища: – Книгу читаю… Только ничего понять в ней не могу.

– Во, во…, за сорок минут ни одного листа не перевернул. – Снегирёв поудобнее расположился на кровати и продолжил, – Слава, слушай, пока никого нет, хочу перед тобой извиниться…

– Не понял? – Удивился Цветков и сел на кровати

– Мне ведь предложили командировку, а я тебя ещё предложил. Вижу ведь, как ты ходишь и мучаешься после ухода Татьяны.

– А…, брось, – Цветков махнул рукой, – всё нормально. Ты предложил – я согласился. Ты же честно сказал, что надо будет в несколько рейдов сходить…. Я доволен. Моя, перед тем, как дверью хлопнуть знаешь так ядовито заявила мне: – Как генералом станешь – приходи. Я твою кандидатуру рассмотрю вне очереди. Так что я всё это рассматриваю, как трамплин. Выживу, вернусь и всё сделаю, чтобы скакануть вверх и из этого сраного ЗабВо, где мы с тобой уже столько лет гниём. Вот тогда приеду к ней и скажу – Что – ждёшь? Да пошла ты….

В конце такого эмоционального монолога Снегирёв смеялся во весь голос.

– Слава, так у меня такая же херня. Моя все мозги мне проела… Всё на твою кивала… Вот Татьяна ушла и я уйду… Заколебала. Я перед отъездом так с ней поругался… Так она мне тоже заявила – Вернёшься в пустую квартиру. Да пошла она… Выживу, хрен женюсь в ближайшие пять лет. Погуляююююю…., а потом женюсь на простой русской женщине. Слава богу, этот период совместной жизни с московской штучкой позади.

На весёлый и заразительный хохот в помещение заглянули Скачков, Кривов и Алёхин. Узнав причину смеха и выслушав коротенькие и яркие семейные жизни, тоже смеялись, рассказывая в свою очередь о своих пиковых семейных отношениях. Потом появились Бызов и Свиридов, следом зашёл Поташников и Никитин и тоже включились в общий разговор и взрывы смеха продолжали периодически выплёскиваться на улицу.

– Смеются, значит уверены в удаче, – с удовлетворением констатировали генерал и майор, вышедшие проветриться на улицу.

Перед тем как окончательно выехать из джунглей и рвануть в сторону базы, Загорский остановил машину, чтобы подправить жгут, сильно сдавливающий ногу, добавляя к боли от ранения дополнительные страдания, раздражающе отвлекая от управления автомобилем. Двигатель он тоже заглушил и когда, осторожно нагнувшись и кряхтя, болезненно морщась и постанывая, заканчивал возиться со жгутом, над окровавленной штаниной, услышал густую автоматную стрельбу примерно в том месте, где у них произошла стычка с контрас. Несмотря на парящую духоту узкой дороги среди густых зарослей, мигом покрылся ледяным потом, поняв, что группа Скачкова не сумела уйти в глубину джунглей и всё-таки наткнулась на отряд контрас и сейчас ведёт неравный бой.

– Блядьььь….., – в отчаянии замотал головой и только и сумел безнадёжно протянуть одно единственное слово, вложив туда всё без остатка, и машинально пододвинул по потёртому сиденью к себе трофейный автомат. Стрельба длилась минут пять и также стремительно заглохла и затихшие было джунгли перед жестокими человеческими разборками, вновь защебетали, зачирикали и завякали на все голоса, как будто ничего и не было.

Выждав ещё несколько минут, майор напряжённо вслушивался, надеясь всё-таки услышать продолжение стрельбы, подтверждающие что кто-то ещё может выжил и с боем прорывается из леса. Но кругом звучали только жизнеутверждающие звуки тропической природы, да что-то тихо и сухо потрескивало в раскалённом двигателе. Здраво помыслив, Загорский понял – какие-либо активные действия с его стороны для оказания какой-либо помощи группе, совершенно бессмысленны и по сути бесполезны. Не было бы ранения, можно по тихому и скрытно пробраться к месту боя и разобраться – Что произошло? А так…, решение может быть только одно – Возвращение на базу.

Час езды в мрачном расположении духа, пролетел незаметно и вскоре, под поднятым на въезде базы шлагбаумом, он въехал на территорию. Генерал тяжёло встал со ступенек крыльца, на котором он терпеливо дожидался возвращения своего помощника в каком-то непонятно тягостном томлении. Он маялся ещё с того момента, как построил утром офицеров, готовых к выполнению опасного задания. Осмотрел и крякнул с долгим сожалеющим вздохом, коротко бросив – «С Богом»… Глядя на удаляющуюся машину, он вдруг ясно и отчётливо понял – Отправка группы в таком составе, на выполнение сложной задачи Ошибка – Грубая и фатальная. Но ничего уже нельзя было поделать. Попытался было себя успокоить тем, что сам, будучи молодым, ходил и выполнял более сложные задачи. Но тут же со злостью одёрнул себя: – Чего ты успокаиваешь себя? Тебя же, дурака, готовили и ходил ты с такими же подготовленными офицерами… А тут?

Попытался заглушить внутренний раздрай стаканом виски, но не получилось. А, увидев остановившийся грузовик около казармы и Загорского, открывшего дверь кабины и неуклюже копошившегося внутри, сердце ухнуло вниз, в предчувствие беды. А подойдя и рассмотрев штанину в крови и перетянутую резиновым жгутом ногу, тоскливо заматерился. На немой вопрос, майор удручённо мотнул головой на кузов, где Никитин так и лежал окровавленный и с мачеткой в горле. Генерал, горестно задёргал головой, оглядев через верх борта неподвижное тело, тяжело слез с колеса на землю и хрипло прокаркал: – А остальные где?