Ярослав Жирков - Мозес

7.

Вилл лежал на больничной койке и застывшими глазами смотрел в стену. Успокоительное подействовало слишком хорошо и когда в палату вошла Селма и Йохан он не обратил на них внимания. Супруга погладила Вилла по лицу и что-то неразборчиво прошептала. Йохан стоял позади с опущенным взглядом и молчал.

– Пуля попала в грудь, едва не задев сердце. Ему очень повезло, – констатировал лечащий врач – друг Йохана. Он настоятельно потребовал оставить Вилла в покое пока тот отходит от лекарств. Все трое пошли в кабинет врача выпить кофе.

– Я встретил Мартина, – сказал Вилл как только пришел в себя. Йохан покачал головой.

– И как? – без удивления спросил он. Вилл стиснул зубы и покраснел.

– Нормально, – и словно извиняюсь, добавил, – только он уже не в городе.

– Понятно. Странно, что порой жизнь разделяет даже самых лучших друзей. Мы вместе через многое прошли.

– Да.

– Кажется он не раз спасал твой неуклюжий зад.

– Точно. Жаль мы не успели собраться вместе.

– Жаль. Поправляйся. – сказал Йохан и вышел из палаты. Вилл остался один наедине с виной. Он был уверен: если Йохан узнает правду, то лишится последнего старого друга.

Вскоре Вилланда выписали, назначив покой в качестве лечения и политическую индифферентность для профилактики. Но долго домоседство продолжаться не могло – руководство завода не спешило выплачивать зарплату по больничному листу. Несмотря на протесты профсоюзов, они часто безнаказанно нарушали права рабочих, ибо они знали: людям некуда больше идти. Но трудяги были рады и этому. По сравнению с безработными они чувствовали себя на ступень выше: им не приходилось стоять в очередях за порцией бесплатного супа, просить милостыню и рыться в отходах. Потому все закрывали глаза на происходящее и продолжали работать.

Вилланд подошел к воротам завода и болью в груди отозвалось воспоминание о роковом утре. Пару недель он не был на работе. Его терзали дурные предчувствия.

В административном корпусе Вилл не был с самого трудоустройства. Руководитель отдела кадров – дряхлый старикашка в черном, точно похоронном костюме, посмотрел из-под толстенных очков на миг прервав бумажную работу.

– Вакансий сейчас нет, – сказал старик, обмакнул железное перо в чернильницу, и снова принялся за письмо. – Покиньте, пожалуйста, помещение.

– Вы не так поняли! Я здесь работаю, – с натуженной улыбкой сказал Вилл.

– Так почему же вы не на рабочем месте?! – возмутился старик. Вилл на несколько мгновений замялся: «и действительно, почему?».

– Я лежал в больнице, моя жена звонила. Пришел оповестить, что готов выйти на работу. – Руководитель отдела кадров искоса посмотрел на него.

– Ваша фамилия? – спросил он.

– Вилланд Мердер. – Услышав имя, старик неохотно встал из-за стола и направился к картотеке. Выбрал ящик с буквой М и, бормоча фамилии, стал перебирать карточки.

– Нет никакого Мердера, – сказал он и закрыл ящик.

– Как? Посмотрите еще раз!

– Я всё посмотрел, вас нет.

– Но я уже три года здесь работаю! – повысил голос Вилл. – Не мог же я просто испариться просто потому, что недолго пролежал в больнице с пулевым ранением! – Услышав это, старик изменился в лице.

– Испариться? Еще как мог, – зловеще произнес он. – Ты тот подстреленный нацист, причем подстреленный коммунистом и к тому же почти на территории завода. И всё это вместе усугубляет дело. Не хватало нам еще партийных разборок и митингов. Здесь люди работают, а такие как вы, молодой человек, лишь во вред производству, – он уселся за стол, поправил тяжелые очки и начал писать. У Вилланда сперло дыхание, он с трудом смог выговорить:

– Я, я же специалист. У меня многолетний опыт!

– Рабочее место заняли уже на второй день вашего отсутствия. Незаменимых людей нет, особенно среди таких незначительных работяг.

– Но у меня семья!

– У всех семья, – не отрывая взгляд от рабочего стола, сказал старик. – Покиньте помещение и территорию завода.

Вилл пораженный направился к выходу. Но не успел он сделать и шаг, как старик окрикнул его:

– Подождите! – Вилл медленно обернулся. – Вот, заберите свои документы, – старик шлепнул об стол папку с бумагами, – и советую прямо сейчас заняться поиском работы.

Вилланд Мердер – бывший токарь пополнил армию безработных и вышел на тропу войны с нищетой и голодом. Он прикинул в уме, что сбережений, ежедневно съедаемые инфляцией, хватит не на долго. В такое время глупо копить большие суммы, но какие-то деньги в семьи однозначно были.

Фантазия, независимо от хозяина стала строить пессимистичный сюжет: Селма, узнав о увольнении бросает его, выгоняет из дома. И Вилл одиноко бредет по обочине жизни. Начинает воровать, пить и, в конце концов…

Не было еще и полудня. Вилл не возвращался домой, а хотел отложить разговор с женой хотя бы до вечера. Он стал бесцельно бродить по улицам, убивая время пока время убивало его. Такой одинокой неспешной прогулки не было, наверное, с самого детства. Ведь оно очень рано раскололось о действительность жизни и осколки эти, застрявшие в самом сердце напоминали о себе острой болью. И ни к чему сейчас были воспоминания, достаточно одной суровой реальности. Но обрывки памяти складывались в мозаику из сотен событий, и все вместе давили тяжелым грузом на и так ослабший дух. Прошлое – гнетущее своей неисправимостью, настоящее – ноющие свежими ранами и будущие – уничтожающее жуткими мыслями о нем. Все вместе, в один момент – слишком много для одного человека. Вилланд присел на бордюр и схватился за голову.

Вилл пришел домой ровно в то время, когда обычно возвращался с работы. Он оглянулся и подошел к комоду спрятать папку с документами. В самую глубь, под вещи и тряпки. Вдруг его обвили сзади руки и нежный голос тихо прошептал:

– Что ты делаешь?

Вилл обернулся. Лицо Селмы сияло улыбкой, а взгляд голубых глаз растопили бы сейчас всё айсберги в мире. Вилланд на мгновенье забыл обо всём. Селли, не дожидаясь ответа, схватила мужа за руку и с неожиданной силой потащила за собой на кухню. Помещение окутали ароматы аппетитных блюд. Но главным украшением стола была бутылка хорошего вина.

– Это в честь твоего выздоровления и выхода на работу! – радостно сказала Селма. Вилл ничего не ответил. Глядя на роскошный стол, он лишь подсчитывал, на сколько меньше они теперь смогут прожить на остатки шаткой валюты.

– Ты не рад? – разочарованно спросила Селли. Вилл встряхнул головой, пытаясь прийти в себя и улыбнулся.

– Всё прекрасно! Спасибо! – сказал он и обнял жену, пряча между объятий неискренность. Они сели за стол.

Весь вечер Вилл лгал. Он придумал историю, что ему временно дали работу полегче, в связи с травмой, а платить пока будут меньше. И так он увлекся, что в какой-то момент сам поверил в свои выдумки и настроение его заметно улучшилось. Селли с упоением слушала, но как только он закончил, она начала рассказывать про малыша. «Мозесу становится лучше» – говорила она, умиляясь одним лишь воспоминанием о ребенке. Вилл поймал себя на мысли, что совсем забыл о подкидыше. Хорошее настроение, плод вечернего самообмана, оказался с гнильцой и упал с древа воображения.