Борис Тумановский - Заговоренный

– Мне его выдали в Выборгском отделении НКВД, для защиты.

– А разрешение на оружие?

Ганс на секунду замешкался, посмотрел на полковника и с уверенностью ответил: – Оружие мне выдали под расписку, на определенное время…

– Хм…– полковник достал из стола вальтер Ганса. – Степанченко, на рукоятке выдавлен позолоченный орел Рейха – такое оружие выдают далеко не всем обычным археологам…Где ствол взял, Вася?

– Я уже говорил вам, что пистолет мне выдали в Ленинграде, в Выборгском отделе НКВД.

– Кто конкретно выдавал оружие?

– Капитан Шульгин, – не моргнув глазом, соврал Ганс. В голове у него одержимой лавиной извергалась только одна мысль: как бы связаться со своим человеком в Ленинграде…

– Ладно Степанченко, мы все проверим в ближайшее время. Сейчас на границе неспокойно и поэтому отнеситесь ко всему с пониманием. На время проверки временно устройтесь на работу в депо, которое находится недалеко отсюда, на соседней улице – партия не терпит тунеядцев. В 16-ом кабинете получите свои вещи и деньги. Купите себе новую одежду и зарегистрируйтесь в милиции. Из города никуда не выезжать – это приказ. Постоянно находиться на людях. Любое ваше исчезновение будет расцениваться как подозрение в антисоветской деятельности. Ступайте, Степанченко – у нас и без вас дел по горло…

Душа Ганса ликовала. Первый удар мы выдержали – сказал он ей, далее будет как всегда: полная удача и успех. Спускаясь по скрипучей лестнице ведомства, которое с любезностью приняло его в советский социум, Ганс все больше расправлял плечи и глубоко вздыхал. В его грудь заливался ураган силы и лавина агрессивной смелости. Он почувствовал себя властелином мира. В это время он сам себе дал хлопок по затылку: спокойно, у тебя еще будет шанс показать себя, мой милый друг. От мысли со словами: мой милый друг, Ганс слегка передернулся и резко обернулся назад. В стену несильно вляпался яркий мотылек. Если бы Ганс повернулся мигом раннее, он бы возможно увидел, что от него отбыла эфирная фигура, которая своим резким движением изменила траекторию полета мотылька. Шнафдер, ничего не поняв, продолжил далее спуск по лестнице. Его душу преисполняла неуемная радость от первого успеха. Вышедши на улицу, он слегка подняв голову, негромко произнес по-немецки: да-да… Тут же спохватившись, обернулся. В горячем песке купались шустрые воробьи, через дорогу, под домами, ковылял какой-то дед, а возле входа вальяжно развалился толстый кот. Уфф – выдохнул Ганс. Еще раз обернувшись, он уверенно зашагал по дороге, по пыльным обочинам которой копошились неугомонные воробьи…

Хутор Яблочки.

Две темные фигуры стояли на берегу лесного озера. Горизонт был раскрашен фантастическими красками кроваво-огненного заката. Существа о чем-то беседовали, в задумчивости склонив головы. Один из них, чуть крупнее второго, отчаянно жестикулировал. По всей видимости , это были нечеловеческие существа. Если присмотреться, сквозь них проглядывался вид заката, наполняя их эфирные тела особым неземным свечением, которое захватывало дух и навевало тревожный страх.

– Ты еще можешь отказаться, Аурус. У тебя свободный выбор – он есть у каждого существа в этой Вселенной, ты же знаешь…

– Нет. Все уже поздно. Я инициировал некие процессы, которые приведут к физической смерти многих людей.

– Но ты же знаешь, у Отца есть План и ты его никак не изменишь!

– Откуда ты знаешь, какой у Него план, Аргенус? Вдруг он совпадает с замыслами Хозяина?

– Ты злой и дерзкий, Аурус! Ты не боишься столкнуться с Назорейцем? Один раз они с Отцом уже скинули нас с Обители, и мы не знаем, что Они сделают на этот раз.

– Ну скажи мне, скажи, какая разница: нас уже осудили и нет нам прощения. Мы не люди, у которых еще есть шан с, и я не остановлюсь.. . Т ы ведь как и я – решил уйти с Хозяином с Обители и у тебя был выбор! Или не так! Ты же захотел свободу!

Аргенус ничего не ответил, только поднял взор на угасающий закат.

– Ведь и мы так сгорим и погаснем, Аурус – грустно выдохнула вторая фигура.

– Не говори глупостей, а скажи быстрее: у меня нет времени, оно очень ограничено в этом мире: ты будешь мне помогать?!

– Нет!

– Ну и сгорай себе просто так.. .а я сгорю в удовольствии… С тем, что покажу Отцу, что Он несправедлив.

– Ты богохульствуешь и усугубляешь свою вину, Аурус!

– Вся наша жизнь – сплошное богохульство, нам нечего терять…

Аргенус опять потупил взгляд и как могло показаться, заплакал, обхватив голову своими эфирными руками…

Чуть поодаль, слева, немолодая женщина полоскала в озере выстиранное белье. Заметив боковым зрением какие-то странные движения, она повернула голову. Ее взору предстало ужасное зрелище. Возле склонившейся к воде темной фигуры неиствовало буйное пламя, в котором угадывались черты человеческого лица, искаженного злобной гримасой…

– Нечистая!! Нечистая! – Бросив стирку, женщина, спотыкаясь и падая, в панике побежала в сторону хутора. Путь ее озарял кроваво-красный свет от буйствующего пламени…

– Зачем ты постоянно пугаешь людей, Аурус? Тебе мало твоего самодовольствия , которым ты преисполнен?

Буйствующее пламя вмиг прекратилось. Рядом с темной фигурой Аргенуса из огня появился прекрасный юноша с золотистыми волосами и весь прекрасный на вид. Одеяния его сверкали золотом, и весь вид его источал великолепие и неземную красоту.

– Ты же знаешь, Аргенус, что я был таким. Я совсем не страшен. Я не виноват, что люди видят меня таким. Виноват Отец, который наказал меня, сделав так.. . В едь я сделал свой выбор, которым Он меня одарил.

– Ты сам сделал себя таким, Аурус! Ты ушел к Хозяину, предав Отца!

– А ты нет? Нет??

Прекрасный юноша с золотистыми волосами неожиданно вспыхнул кровавым пламенем. Гримаса его лица стала ужасно страшной и невыносимо сияющей кроваво-золотистым огнем. Он злобно расхохотался, спугнув сонных уток и подняв лай собак в деревне.

– Я ухожу, я справлюсь без тебя ! Потому что во мне – сила!

Ганс шел по улице и не мог до конца вникнуть во все происшедшее. Слишком уж все как-то подозрительно быстро. Особисты отпустили его, особо не проверяя. Чутье опытного сотрудника спецслужб говорило ему о том, что здесь что-то не так. Он на секунду представил себя русским разведчиком, заброшенным в Германию и еще в такое время. К тому же обнаруженным таким вот позорным образом. От этой мысли Ганс недовольно усмехнулся и поспешил перевести мысли на что-то приятное. Он брел по городскому парку и наблюдал за отдыхающими гражданами. Мирно играющие дети и приглушенный голос кукушки расстроили Ганса еще больше. В его душу на миг зашло странное чувство непонятного сожаления и волна благостной доброты к увиденной картине. Эта мысль породила ответный удар сущности странной души Ганса. Она попыталась вызвать в сознании ненависть к этим людям, но странным образом это никак не выходило. Почувствовав, что эта борьба начинает его раздражать, Ганс заставил себя подумать о деле. Увидев неподалеку ветхое здание местной почты, Ганс поспешил туда. Отделение оказалось пустым и тихим, и только в глубине помещения обреченно бился об стекло глупый шмель. Он еще раз оглянулся. И тут он заметил белокурую голову оператора почты, которая сидя к нему спиной, едва слышно заливисто щебетала по телефону. Уверенно подкравшись к ней сзади, Ганс резким ударом ребра ладони, на время разорвал связь тела и сознания глупой операторши. Нежно поймав ее и положив головой на стол, он схватился за трубку коммутатора. Нажав на кнопку вызова, он лихорадочно по-немецки шептал: давай, давай…