Татьяна Николаева - Рваные судьбы

Однажды она не выдержала и поделилась с подругой:

– Послушай, Нюра, это очень важно. Я не знаю, что происходит, но я постоянно думаю о Грише.

Нюра всплеснула руками от радости и бросилась подруге на шею.

– Наконец-то, – радовалась она. – Теперь вы с Гришей…

– Нюра, подожди, – пыталась утихомирить её Лиза. – Я ещё ничего не собираюсь делать. Я просто…

– Ты просто влюбилась, да? – глаза Нюры светились детской радостью.

– Да не знаю я, – в задумчивости произнесла Лиза. – Не могу сказать, что полюбила. Когда бы я успела? Да и не могло оно всё так вдруг поменяться. Но вот только я целыми днями о нём и думаю.

– Ой, как это здорово! – Нюра снова обняла подругу. – Гриша будет счастлив.

– Подожди. Не говори ему ничего. Не надо.

Нюра слегка расстроилась. Ей хотелось первой сообщить брату такую радостную для него новость. Но она пообещала подруге, что ничего никому не скажет.

Вскоре Гриша сам позвал Лизу погулять, и она тайком от отца стала бегать к нему на свидания.

2.

Наступила весна, и Григорий прислал в дом Пахоменко сватов. Сватовство закончилось скандалом – Павел в ярости прогнал гостей из дома и сказал Лизе, что не даст своего благословения на этот союз. Мало того, если Лиза ослушается его и всё же выйдет замуж за Гришку, то он не даст ей ни гроша приданого.

Лиза была не менее упряма, чем отец – характер она унаследовала именно от него, – поэтому в конце весны, когда закончили посевные работы, Лиза Пахоменко и Григорий Суботин сыграли свадьбу. Павел не пришел на эту свадьбу, и сдержал слово – не отдал Лизе полагающуюся ей часть приданого, так что Лиза, будучи уже Суботиной, пришла в дом к мужу, в чём была.

Мать Григория, Дуня, обозлилась на Павла, поэтому всё время цеплялась к Лизе и придиралась. Только подруга Нюра была её отдушиной, да и то недолго. Вскоре сыграли вторую свадьбу – Нюры и Матвея, и Нюра покинула родной дом.

Шло время. Лиза часто навещала свою семью. Она очень скучала по маме, братьям, сёстрам, и особенно по отцу. Ей было обидно до слёз, что они с отцом так рассорились. Ей очень хотелось за всё попросить у него прощения. Но Павел ходил чернее тучи и всем своим видом показывал, что лучше его не трогать.

Как-то в одном из разговоров с мамой Лиза призналась, что не любит Гришу, что ей там плохо, и она хочет обратно домой.

– Как пеленой тогда глаза застелило – везде только Гришку этого и видела, ни о чём другом думать не могла. А как свадьбу отыграли, жить стали, так куда всё и делось – сошла пелена с глаз, и увидела я снова, как он мне противен. Чуть ли ни на следующий день всё увидела, – плакала Лиза. – Что мне теперь делать? Как жить дальше?

Мать обняла дочь и, как в детстве, стала гладить её по волосам.

– Он тебя обижает? – спросила Поля, пытаясь скрыть тревогу и волнение.

– Нет, что вы, мама, – возразила Лиза. – Не обижает. Просто не люблю я его. А как подумаю, что в постель к нему надо ложиться, так хочется волком выть. Мама, можно, я у вас переночую? – Лиза подняла на мать полные слёз глаза.

– А что это даст? – спросила Поля, глядя дочери в глаза. – Сегодня переночуешь дома, а завтра ведь всё равно к мужу возвращаться надо.

– Не хочу я туда возвращаться. – Лиза снова уткнулась лицом матери в шею.

– Не получится, – ответила мать. – Ты ослушалась отца, наперекор ему вышла замуж за Гришку, отец до сих пор не может тебе этого простить, хотя почти год уже прошёл. А теперь ты вообще хочешь опозорить его скандалом? Он не переживет такого унижения. У твоего отца сердце стало пошаливать в последнее время. Не добивай его, я тебя прошу.

Лиза с тревогой посмотрела на мать. Она никогда не задумывалась о возрасте своих родителей, а ведь им уже было под пятьдесят. Лиза представила своего отца, всегда такого сильного, решительного и неутомимого. Мысль о слабом сердце отца никак не вязалась с этим сильным образом. И, тем не менее, Лиза понимала, что годы тяжёлого труда, хлопот и потрясений не прошли бесследно. А тут ещё она со своим замужеством.

– Хорошо, мама, я вам обещаю, что не заставлю больше папу страдать, – сказала Лиза, вытирая слёзы. – Я очень вас всех люблю. Только можно, я ещё немного с вами побуду?

– Побудь, конечно, доченька. – Поля снова прижала Лизу к себе. – Ничего, со временем привыкнешь. Мало кто из нас, женщин, счастливы замужем, потому как выскакивают девчата замуж за первого, кто позовёт, боясь в девках засидеться. Как за двадцать перевалило, так всё уже – переспелый фрукт, никому не надо. Вот и спешите, боитесь опоздать. А потом плачете: ошиблась, мол, поспешила. Да поздно уже – семья, дети. Вот и приходится терпеть ради детей да ради имени доброго. А то ведь как ещё в других семьях бывает: родители решают всё за молодых – выберут пару, сосватают, поженят, а вы живите потом, как хотите. И ничего, живут, и даже счастливы потом, а со временем ещё и спасибо родителям говорят. Так что тебе, кроме себя самой, не на кого больше пенять. Сама свой выбор сделала.

– Да не выбирала я его, мама. Говорю же вам, как будто затмение нашло, как тумана кто напустил. Я же Гришку никогда не любила, даже наоборот. Он – гуляка и болтун, к тому же выпить крепко любит. Это всё не по мне. Не могла я в такого влюбиться.

– Отец тоже тебе всё это говорил не раз. Но только на все отцовские запреты и мои уговоры ты твердила, как завороженная, что только он тебе нужен – только Гриша, и всё.

– Точно, как завороженная, – задумчиво повторила Лиза, потом встрепенулась: – А может, они и правда меня приворожили? Тётка Дуня, свекровь моя, могла таким согрешить. И Гришка быстро так со сватовством подсуетился. Точно она его научила.

– Да не выдумывай, – возразила мать. – Это грех большой. Да и вообще, ну не могла же Дуня таким заниматься.

– Почему не могла? Да запросто.

– Не придумывай, – повторила мать. – И не сваливай свою вину на других. Выбрала себе мужа, вот и живи теперь, как все живут. Стерпится-слюбится.

– Да не слюбится, – вздохнула Лиза.

3.

Прошло еще полгода, Лиза пообвыклась в новом доме, смирилась. Муж любил её, не обижал, старался быть нежным. Не загружал работой. Лиза сама загружалась по самую макушку – с самого утра и до поздней ночи – то по дому, то по хозяйству, то прибраться, то обед приготовить, а всю весну да всё лето в огороде спину не разгибала. Ей свекровь, бывало, кричит с порога:

– Лизавета, брось, отдохни маленько. А то устанешь, ослабнешь. Вечером на мужа-то сил не останется.

– А ничего, – отвечала ей Лиза, – вечером зато к ужину будет стол накрыт, как положено, и муж будет сыт и доволен – это главное. А то ведь некормленого мужика и ублажить-то не получится.

– Ох, и остра же ты на язык, Лизавета. Всё такая же, как и прежде, своенравная и непокорная.