Марк Захаров - Путь на моря (из сборника Ради жизни на земле)

И вот я на корабле. Говорю с людьми, пытаюсь записать не очень-то связные, отрывочные рассказы, понять, разобраться…

В вахтенном журнале все записано с точностью до минуты. Но чтобы посмотреть записи, надо подняться наверх, на мостик. А здесь, в каюте, так успокаивающе жужжит вентилятор, поднимается парок от стакана с густым, темно-красным чаем…

— Впрочем… — Замполит Филимонов нагибается к столу. Под стеклом список с датами после каждой фамилии. — Это случилось, когда у штурмана был день рождения! Та-ак, вот он: Барышев Сергей Константинович, восемнадцатое января.

…Циклон образовался над Исландией. Гигантские спирали воздушных потоков, с высоты которых острова казались черной сыпью на груди океана, скрутились в неимоверной величины лассо, перелетели через Скандинавию и обрушились на Балтику.

И все же возникновение циклона не прошло незамеченным. Еще раньше Гидрометцентр сообщил: «Циклон является очень глубоким и интенсивным. Давление в его центре менее семисот двадцати миллиметров. Сильные штормовые ветры, до двадцати пяти — тридцати метров в секунду, ожидаются на побережье Литвы и Латвии».

Судовые телетайпы, захлебываясь от нетерпения, отбивали одни и те же слова: «Следовать в порт! Следовать в порт!» И, соревнуясь в скорости, белоснежные пассажирские суда и рябые от побитой краски траулеры спешили за спасительные ограды волноломов. Тесная от корабельных гудков и огней Балтика стремительно пустела…

И только один-единственный корабль, пограничник «Ян Берзинь», оставался на месте. Штормовое предупреждение застало его как раз посредине Балтийского моря. Возвращаться в порт он уже не мог. Не успевал.

— Пограничникам поручена охрана не только морских границ, но и живых ресурсов в морских районах, прилегающих к побережью СССР.

Филимонов не объяснял — формулировал. Видно было, что ему не раз приходилось объяснять «молодым», для чего морской буксир переоборудован в пограничный корабль. «Ян Берзинь» обладал великолепными мореходными качествами и мог плавать практически в любую погоду. Кроме, разумеется, урагана, плаванье в который никакими тактико-техническими данными не предусмотрено…

— В отношении рыболовства Балтика поделена на две равные части. На севере — шведы, на юге — мы.

В наших водах имеют право производить лов иностранцы, получившие соответствующие лицензии. Кроме того, мы контролируем и соблюдение установленных правил лова.

— Это каких же? — поинтересовался я.

— Их много. — Высокий, костистый капитан-лейтенант снисходительно улыбнулся. — Ну, к примеру, берем пробу из улова и смотрим, а сколько в этой пробе маломерных рыб, не расхищается ли молодь… Для этой же цели проверяем размер ячей в снастях, длину выловленных рыб. Ну и так далее.

Словом, мы уже шли в базу, когда поступило донесение, что на границе наших и шведских вод ведут лов неизвестные суда. Пришлось возвращаться. Никого мы не обнаружили, и тут — штормовое предупреждение! Подсчитали. Получилось, что пока мы до базы дотопаем, там такое будет, что к причалу не подойдешь, на камни выбросит! Тут по крайней мере ни камней, ни отмелей, посредине Балтийского моря находимся!

…На «Яне Берзине» спешно крепили все, что только могло сдвинуться с места: шлюпки в белых клювах шлюпбалок, лебедки, обтягивали леерные стойки и антенны. Задраивали по-штормовому люки, двери, переборки.

Ветер крепчал. Черные, стремительно разбухающие тучи закрыли небо, неожиданно быстро стемнело. В ходовой рубке командир корабля капитан 2 ранга Холонай принимал доклады от командиров боевых частей и служб. Уже заметно покачивало.

— Штурман! Курс на волну!

— Есть!

Штурман спешил. По пеленгам радиомаяков уточнил место корабля. Потом такой возможности могло не быть…

А вот капитан 2 ранга ровными шагами мерил рубку, всем своим видом показывая, что ничего особенного не происходит. Только недавно он перевелся с Тихого океана, где за долгие годы службы пришлось повидать всякое: и тайфуны задевали своим черным крылом, и не то что палуба — земля ходуном ходила под ногами… Да разве на Балтике что-либо подобное возможно?

Но если Аркадий Петрович был спокоен, потому что знал, что такое настоящий шторм, то большая часть экипажа была спокойна по той простой причине, что никакого шторма вообще в глаза не видела.

Перед Новым годом «старички», отслужив, разъехались по домам. В машинном отделении, на мостике, в радиорубке — всюду можно было встретить моряков, короткий, еще не успевший отрасти «ежик» которых безошибочно выдавал первогодков…

«Как настроение?», «Как состояние материальной части?» — запросы с базы следовали один за другим. «Нормально», — докладывал командир.

А шторм усиливался. Ветер уже не свистел. Он ревел оглушительно и грозно. В голубом прожекторном луче были видны только белые клочья пены, летящие навстречу. Валы один за другим накатывались на «Берзинь». Иногда их неотвратимый бег совпадал с движением корабля, и тогда он то начинал подъем по черной шипящей горе, то устремлялся вниз, и чудовищная кувалда с размаху била по корпусу, по надстройке. И все-таки эти удары переносить было легче, чем бесконечное вверх-вниз, вверх-вниз.

Механик Завьялов приказал остановить котел. На гигантских качелях, раскачивавших «Берзинь», любой прорыв пара грозил слишком многим…

Ветер, казалось, проникал во все щели. Даже в машине стало холодно. И все-таки моряков начало укачивать. Ойкнул и прижал ладонь ко рту метрист Коля Шевцов, испарина покрыла лоб моториста Володи Вердинского… И тогда в корабельных динамиках, перекрывая рев ветра, заглушая грохот воды, раздался голос командира:

— Товарищи моряки! Все идет нормально. Корабль следует заданным курсом, механизмы работают исправно. Сейчас главное — внимательность. Смотрите под ноги, будьте осторожнее на трапах. Повторяю, все идет нормально!

Такая непоколебимая уверенность слышна была в простых, спокойных словах, что ослабевшие было пальцы снова сжимали рычаги управления и глаза опять ловили в бешеной дрожи стрелок нужные цифры.

К полуночи порывы ветра достигли сорока метров в секунду. Существует на флоте так называемая шкала силы ветра. Ее еще называют шкалой Бофорта. Согласно этой шкале ветер, имеющий скорость свыше двадцати девяти метров в секунду, называется ураганом. И оценивается в 12 баллов. Существует и шкала состояния поверхности моря. Когда она сплошь покрыта пеной, это означает девятибалльный шторм. Стихия поставила «Яну Берзиню» самые высокие оценки: 12 и 9!

На корабле никто не спал. Да и попробуй усни, когда койка встает чуть ли не на попа! Почти вся свободная от вахты боевая часть пять, электромеханическая, находилась на решетчатой платформе машинного отделения. Здесь, почти под подволоком, рядом с агрегатами, было теплее. Да и заведование рядом. Случись какая неисправность, и вызывать никого не надо. Лежали на резиновых матах, кинув под голову ватник.