Олег Селянкин - Костры партизанские. Книга 2

Прошла растерянность первых дней, когда, уйдя в лес, Виктор вдруг оказался старшим над всеми недавними жителями Слепышей, — вернулись былое спокойствие и уверенность. Теперь он, свалив все хозяйственные заботы на Груню, только и думал о том, как бы побольнее куснуть фашистов. Теперь он уже точно знал, что они с Афоней не способны свершить что-то особо, выдающееся, значит, надо делать посильное. Обязательно делать, и как можно чаще! И они повадились ходить на тракт, по которому в последнее время даже ночами шли колонны вражеских машин с солдатами или самыми различными грузами. На двадцать и даже тридцать километров от своего лагеря уходили. Вот и сегодня залегли в ельнике у того же тракта. Уже третий час лежали, а единственное, что увидели, — семь порожних грузовиков, которые, пластая ночь на куски лучами фар, прошумели куда-то на запад. В самом начале ночи это было. И с тех пор никого и ничего. Но они, покуривая поочередно в рукав, чтобы даже искорки со стороны кто не заметил, терпеливо лежали под облюбованными елками. И молчали: о чем говорить, если все, что может сегодня произойти, не только обговорено до последней мелочи, но и отработано в прошлые разы?

А к разговорам о чем-то постороннем, к сегодняшнему делу не относящемуся, душа не лежала.

И вдруг тракт пересекли две тени и остановились буквально в нескольких метрах от того места, где лежали они.

Виктор с Афоней без слов и жестов поняли друг друга и бесшумно поползли к тем, которые теперь беспечно стояли посреди маленькой полянки то ли в ожидании еще кого-то, то ли просто так, отдыхая или гадая, куда направиться. Подползли к ним так близко, что неизвестные оказались вовсе рядом — шагни вперед и ударишь автоматом. Тогда Виктор тихо сказал, сказал спокойно и так весомо, что те обязательно должны были понять главное: если ослушаются, расплата последует незамедлительно:

— Бросить автоматы.

— И побыстрее, — добавил Афоня с противоположной опушки полянки.

Минутное замешательство — и два автомата, чуть звякнув, упали на землю.

— Отойти от оружия на пять шагов, — дожимал Виктор, стараясь как можно полнее воспользоваться их растерянностью.

И это приказание было выполнено.

— Афоня, забери их железяки, а всем прочим — продолжать держать на прицеле этих голубчиков.

Только теперь, когда Афоня завладел автоматами, Виктор встал, сделал тот самый последний шаг и остановился перед неизвестными, бесцеремонно разглядывая их. А они, два его одногодка, стояли сбычившись, чувствовалось — только ждут удобного момента, чтобы сигануть в чащобу.

— О побеге не мечтайте: уж если мы берем кого в клещи, то намертво, — усмехнулся Виктор. — Насколько я разбираюсь в лошадях, вы к полиции особой любви не питаете?

Парни переглянулись, но промолчали.

— Кто такие? Откуда будете?

И на эти вопросы ответа не последовало.

Пока шел этот односторонний разговор, Афоня быстро и сноровисто осмотрел автоматы парней: в магазинах не оказалось патронов. Это позволило сыграть в доверие, и Виктор распорядился:

— Ладно, верни им автоматы. Может, правильно оценят этот наш дружеский жест.

Парни оружие взяли, но разговорчивее не стали.

Неизвестно, каким был бы ход дальнейших событий, если бы в тишину ночи не вплелся звук многих моторов, работающих с полной нагрузкой.

Виктор смекнул, что именно сейчас он приобретет или потеряет двух товарищей, и сказал, будто ультиматум предъявил:

— Некогда нам с вами в молчанку играть! Или вы к нам присоединяйтесь или… мотайте отсюда!.. Пошли, Афоня.

Колонна вражеских машин растянулась на километр, если не больше. Шла она нахально, обшаривая лес фарами, шла уверенная в своей мощи. В первых машинах, которые промелькнули мимо Виктора с Афоней, сидели солдаты. Их автоматы были нацелены на лес по обе стороны дороги. Стало ясно: стоит дать даже самую малюсенькую очередь — немедленно забушует вражеский огонь. Оставалось одно: обстрелять концевую машину. В тот момент, когда она поравняется с местом их засады или самую чуточку минует его. Лучше — когда чуток минует.

Когда мимо прошла уже половина колонны, Виктор заметил, что скоро с ним поравняется что-то, по форме своей отличающееся от всех прочих машин. Только на мгновение фары осветили это что-то. Посоветоваться с Афоней времени не было, и Виктор просто замер в ожидании, изготовив автомат к стрельбе.

Таинственное что-то оказалось обыкновенной машиной, в кузове которой, прикрытом взыгрывающим на ветру брезентом, громоздились бочки. Полные бочки: машина, чтобы не порвать колонну, шла из последних сил.

Это уже значительно позднее Виктор стал уверять, что он сразу понял всю выгоду огневого удара именно по этой машине, дескать, верил, что, вспыхнув, она посеет панику во всей колонне. А в тот момент он лишь вскинул автомат и длиннющей очередью, съевшей почти весь магазин, ударил по бочкам; стрелял ли Афоня — этого не заметил.

Что было потом, ни сам Виктор, ни Афоня толком не могли рассказать. Лишь в одном сходились: после их очередей так полыхнуло, что на какое-то время они ослепли, только всем телом ощущали нестерпимый жар, метнувшийся на них от тракта. Вернулось зрение — они ноги в руки — и айда, все ползком да ползком в самую чащобу!

Фашисты, опомнившись, конечно, открыли автоматный и даже пулеметный огонь. Только почему-то не в их сторону: ни одна пуля вроде бы не пропела над головой.

Может быть, и показалось, будто над ними пули не пели. Что ни говорите, а они и сами изрядно струхнули, когда на тракте началось полыхание и бабаханье.

В круговороте случившегося Виктор с Афоней совсем позабыли о тех парнях, которым вернули автоматы. Настолько позабыли, что даже опешили, когда те окликнули их.

Конечно, остановились, дали им возможность подойти. А еще немного погодя уже знали, что этих парней должны были угнать в Германию, да они сбежали почти из эшелона: суток двое в лесу от страха зубами простучали, а потом все же осмелились, пробрались к домам какой-то деревни, где и повезло отчаянно: набрели на двух пьянющих фашистов; вот и обзавелись автоматами; в одном опростоволосились: автоматы схватили, а о патронах не подумали; сколько их оказалось при автоматах — вот и весь запас.

— Так мы и стали партизанами, — закончил рассказ один из парней.

— И трофеи уже имеете? — не без ехидства спросил Виктор, который все еще находился под впечатлением того, что они с Афоней недавно совершили; ведь сзади, на тракте, по-прежнему ярились фашистские автоматы и даже пулеметы!

— На дороге у Степанкова завал из елок сделали, — начал один из парней, но второй бесцеремонно перебил его:

— И машину с полицаями обстреляли! Говорят, самого начальника полиции подстрелили!