Олег Селянкин - Костры партизанские. Книга 2

Вот и вчера выпросился. И со вчерашнего вечера лежат они с Афоней в кустах у самого шоссе, поджидая своего фашиста. Проносятся мимо грузовые машины — много машин, — они лежат затаившись. И на легковушки внимания не обращают. Они ждут мотоциклиста. Того самого, который штабную почту доставляет.

Их нисколько не удивляло то, что по шоссе шло множество машин: из сводок Совинформбюро они уже знали, что с 5 июля под Курском гремит битва. Сегодня уже 16 июля, а она все еще полыхает с неослабеваемой силой.

Только во второй половине дня показался мотоциклист-почтарь. Его увидели на шоссе в тот момент, когда мимо Виктора с Афоней только что пропылила большая колонна грузовиков; видимо, для безопасности мотоциклист хотел пристроиться к ней, вот и гнал.

Афоня, лежавший по ту сторону дороги, метнул Виктору моток тонкой проволоки, оставив у себя один ее конец.

Закрепить проволоку на стволах двух берез — дело секундное…

Мотоциклист с полного хода грудью налетел на нее, ну и выбросило его из седла.

Афоня подбежал к мотоциклу, когда мотор еще тарахтел. И, ухватив мотоцикл за руль, уволок его в лес и заглушил мотор. А Виктор сразу же метнулся к почтарю, убедился, что тот мертв, забрал сумку с почтой, оружие и шмыгнул в лес вслед за Афоней.

Проволоку сматывали уже не спеша и так аккуратно, чтобы в следующий раз, когда потребуется, возни лишней не было.

Лишь отойдя от шоссе километров на пять, присели — не столько отдохнуть, сколько покурить спокойно и всласть. Тут Афоня и предложил:

— Заглянем в сумку? Может, там, как и в прошлый раз…

В прошлый раз они сшибли офицера. У него во внутреннем кармане френча нашли объяснительную записку генерала — командира одной из дивизий вермахта, которую бросили против партизан. В записке боевого генерала было сказано: «…Первой особенностью малой войны является то, что она ведется в лесах, в темноте, с очень маневренным противником, который способен нападать на нас с боков и тыла. Только потому мы и не имели успеха, что методы малой войны используются противником с большим мастерством, в результате чего мы потеряли 800 героев убитыми…»

Кадровая дивизия вермахта вела боевые действия против партизан и потеряла убитыми 800 солдат и офицеров!

Действительно, может быть, и сегодня повезет? И Виктор сунул руку в сумку почтаря. Сначала ему попадались только частные письма. Он уже почти отчаялся найти что-то стоящее, когда на самом дне сумки вдруг нащупал пакет, зашитый в парусину и запятнанный пятью сургучными печатями. Виктор достал и вскрыл его. В пакете оказался приказ Гиммлера от 10 июля. Единственное, что понял Виктор из этого приказа: все мужское, женское и даже детское население Белоруссии и других советских земель, временно захваченных оккупантами, должно быть немедленно передано какому-то имперскому комиссару по использованию рабочей силы. Виктор сунул пакет за пазуху и заторопился:

— Давай трогаться, Афоня. Похоже, что сегодня нам опять здорово пофартило!

Никак не ждал Каргин, что к нему в роту, да еще сегодня, заявится Николай Павлович. Не время сейчас для поверок, не время: с 3 августа началась операция «Рельсовая война», и в лагере роты Каргина сейчас, если даже всех бойцов собрать, человек сорок едва наскребется. Неужели забыл Николай Павлович об этом? Неужели забыл, что сам лично, подымая людей на эту операцию, убежденно говорил: мол, Советской Армии, которая сейчас ведет ожесточенные бои, наша партизанская помощь во как нужна; не только наша бригада, а все советские партизаны — около 200 тысяч — в ней участие примут, ибо должна эта операция захватить район протяженностью почти в тысячу километров, а в глубину — чуть поменьше.

Конечно, не мог он забыть такое.

Нет в роте ни одного случая грубого нарушения дисциплины. И все задания командования точно выполняются.

Тогда что же привело Николая Павловича сюда? Чего он уже столько времени сидит напротив Каргина и, щурясь от едкого дыма самосада, глядит на карту, развернутую на весь обеденный стол?

Терпеть не может Каргин подобной игры в молчанки! С детства не может терпеть.

— Последние фронтовые новости знаешь? — наконец спросил Николай Павлович.

И опять загадка: что имеется в виду? Каргин, например, знает, что еще 5 августа Советская Армия освободила Орел и Белгород. Теперь в бригаде есть уже две радиостанции, обеспеченные питанием, и поэтому известно ему даже и то, что уже 7 августа лондонское радио заявило на весь мир, что такого поражения, как под Орлом и Белгородом, немцы не испытывали даже в 1918 году, что, дескать, поколения будут вспоминать о том, как советские войска нанесли тяжелый удар фашистам, продемонстрировав тем самым свое могущество и мастерство.

Или Николая Павловича интересует, знает ли Каргин о том, что началась Смоленская операция? И об этом имеются сведения.

Многое знал Каргин, но на вопрос Николая Павловича предпочел ответить дипломатическим пожатием плеч.

— Так вот, мотай на ус: третьего августа товарищ Сталин был в действующей армии в районе Юхнова, а через день в селе Хорошево, что под Ржевом, имел беседу с генералом Еременко. Ну, как, тебе этот факт о чем-нибудь говорит? — торжествовал Николай Павлович.

От изумления и восхищения Каргин сначала не мог сказать ни слова, потом все же собрался с силами, спросил:

— Слышь, а это точно?

Удивленно дрогнула одна бровь Николая Павловича, но сразу же вернулась на свое место, и ответил он спокойно, без раздражения или обиды:

— По нашей линии поступают исключительно точные сведения. Или ты забыл, кто я по основной специальности?

Не забыл, конечно, просто не подумал об этом.

Немного помявшись, Каргин опять спросил:

— Эта новость только для некоторых или…

— Для всех, Иван Степанович, для всех. И чем скорее люди узнают это, тем лучше, — перебил его Николай Павлович. — Ведь уже был там товарищ Сталин, был! Значит, как фашисты ни старайся, все равно уже никак напакостить не смогут!

Теперь Каргин метнулся к карте, нашел Юхнов и Ржев. А вот Хорошево почему-то не было обозначено на ней…

— А ведомо ли тебе, товарищ Каргин, что в Белоруссии, где располагается фашистская группа армий «Центр», фельдмаршал Буш — ее командующий, напуганный успехами Советской Армии, держит в постоянной боевой готовности свыше семидесяти дивизий, до десяти тысяч орудий и минометов, около тысячи четырехсот танков и штурмовых орудий и почти тысячу боевых самолетов?.. К чему все это говорю тебе? Чтобы ты проникся важностью сегодняшнего момента. Чтобы сам понял и бойцам своим внушал: сейчас каждое задание особый смысл имеет, сейчас от выполнения любого задания многое зависит… Слышь, Иван Степанович, а где у тебя та карта? Которой ты в сорок первом году пользовался?