Ракипов - По следам героев

«Если наши парламентёры не вернутся, дадут приказ о наступлении», — подумал Гаяз. Откуда-то издалека, с запада, донеслись приглушённые расстоянием отзвуки канонады. «А ведь наступит час и такая тишина навсегда ляжет на землю. Войне придёт конец, люди разъедутся по домам», Гаяз тоже вернётся в свой Саратов, откуда ушёл на войну. Там у него отец, мать родня…

Паулюс не принял парламентёров. Это значило, что фашисты не намерены складывать оружие. Стало известно, что генерал Даниэльс издал приказ о расстреле на месте каждого, кто произнесёт слово капитуляция.

Утром 10 января наша артиллерия обрушила всю мощь огня на позиции противника. В воздух поднялись сотни самолётов. Над линией обороны врага встала стена дыма и земли. Ревя моторами, вздымая вихри снега, вперёд рванулись танки, они несли на своей броне пехоту. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. С наступлением ночи сражение притихло.

На следующий день при помощи артиллерии и авиации немцы неожиданно предприняли контрнаступление.

— Будем держаться до последнего! — сказал Гаяз своим бойцам. — Назад ни шагу!

Стоял трескучий мороз, но взводу жарко. Уже в который раз немцы поднимаются в атаку и, встреченные плотным огнём, откатываются обратно. И так по всей линии фронта. Вскоре стало ясно, что контрудар немцев, предпринятый с целью прорыва, не достиг цели.

Последовал приказ нашего командования — наступать!

— Товарищи, настал наш черёд. За мной! — крикнул Рамаев, когда пришло время атаки и первым выскочил из траншеи, на бегу строча из автомата.

Преследуя врага, взвод достиг реки Червлёной. С боем переправился по льду на другую сторону. Опустилась темнота, поднялась позёмка. Мороз пробирал до костей. А кругом — голая снежная степь: ни куста, ни копны соломы, где бы можно было хоть укрыться от колючего ветра. Но думать о ночлеге и отдыхе не пришлось.

По приказу командира полка взвод Рамаева назначался в разведку. Долго двигались вдоль распадка, пока не вышли к какому-то безымянному хутору. Ни огонька, ни звука. Лишь возле крайней избы, похлопывая замёрзшими руками в варежках, взад-вперёд ходит часовой. Немец!

Гаяз разделил взвод на две группы и послал одну в обход хутора, чтобы зажать немцев с двух сторон.

Часового сняли бесшумно. Изба оказалась пустой, зато в землянке, вырытой на огороде, спали немцы. Их судьба была решена автоматной очередью. На шум из соседних изб повыскакивали немцы. Не понимая спросонья, что происходит, они растерянно метались по улице и всюду нарывались на огонь. Справиться с ними не составило особого труда. Через полчаса всё было кончено. Гаяз послал к командиру роты связного с донесением об освобождении хутора.

Полк отвели во второй эшелон: надо было восполнить потери, получить оружие, боеприпасы. Отдых, как всегда в таких случаях, длился недолго.

Старший лейтенант Ценин сообщил Рамаеву, что по приказу комбата его взвод включается в ударную группу полка.

— Верю, Рамаев, и в тебя и в твоих ребят. Думаю, не посрамите роту!

Наутро следующего дня взводу предстояло атаковать огневую точку, которая на картах называлась Мокрый овраг. Почему именно Мокрый овраг, для Гаяза было непонятно: никакого оврага тут не было, наоборот, горбился пологий холм. Да и точка вроде бы ничем не привлекает… Ни танков, ни самоходок. Не было там и миномётов: немцы, не вели оттуда обстрел. А может, у них просто кончился боезапас? Зато острый взгляд Гаяза заметил какие-то подозрительные холмики, над которыми курился пар или дымок.

— Не иначе дзоты или блиндажи, — решил взводный. — В лоб их не возьмёшь. Надо подобраться незаметно поближе, а уж потом…

Старший лейтенант Ценин согласился с ним.

На протяжении многих часов Рамаев вёл наблюдение за укреплениями врага, изучал рельеф местности. Первое впечатление оказалось ложным. Теперь вывод напрашивался другой: взводу придётся иметь дело с намного превосходящими силами противника.

Закрутившая позёмка заставила прекратить наблюдение, но она и сослужила хорошую службу. Немцы обнаружили солдат Рамаева слишком поздно, когда они уже преодолели ряды колючей проволоки и вышли им в тыл.

Гаяз первым прополз в заранее проделанный в проволочном заграждении проход, отёр рукавом маскхалата пот со лба и, резко вскочив, бросился к двери дзота. В это мгновение дверь распахнулась, и из неё вышел давно не бритый, заросший рыжеватой щетиной немец, закутанный в женский клетчатый платок.

— Гутен таг! [8] Здравствуйте! (нем.) — шепнул Гаяз и приставил к его животу дуло пистолета.

Столкнувшись лицом к лицу с русским офицером, появившимся здесь как привидение, немец онемел от страха и, выронив автомат в снег, поспешно вскинул руки вверх. Подоспевшие бойцы затолкали ему в рот кляп и оттащили в сторону.

Что-то недовольно бормоча, видимо, выражая досаду по поводу оставленной открытой двери, из дзота показался ещё один немец. Увидев здоровенного русского, который приготовился швырнуть в дзот гранату, он дико завопил. Внутри раздались тревожные возгласы, коротко протрещала автоматная очередь, но все эти звуки поглотил оглушительный взрыв. С дзотом было покончено. Гаяз метнулся к расположенному рядом блиндажу, из которого уже выскакивали немцы… Следуя примеру командира, не мешкали и бойцы. Короткая пятнадцатиминутная схватка — и господствовавшая над Мокрым оврагом высота была очищена от противника. Немногим гитлеровцам удалось спастись бегством.

На рассвете следующего дня Рамаев приказал покинуть блиндажи, в которых взвод расположился на ночь. Бойцы кое-как перекусили сухим пайком и, пройдя траншеями метров триста-четыреста, залегли в полузасыпанных снегом окопах на склонах высоты. Дул студёный, колющий ветер, от холода не попадал зуб на зуб. Солдаты недоумевали: зачем понадобилось командиру уводить их в голое поле, на ветер и мороз, оставлять блиндажи, в которых имелись железные печки?..

Внезапно в воздухе послышался характерный клёкот летящего снаряда, и рядом с блиндажами тяжело ухнул взрыв. За ним второй, третий. Немцы на протяжении получаса вели огонь по оставленным вчера позициям. Вершина холма превратилась в сплошную стену огня, дыма, вздыбленной земли.

Только теперь стал ясен поступок командира… Молодец командир! Голова! Уж если погибать, то погибать не бессмысленно, а с толком, неся смерть врагу. Лейтенант учится у Ценина…

Артобстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Гаяз повёл своих бойцов туда, где только что бушевал смерч огня и металла. В воздухе висел тягучий и горьковатый запах гари. На месте большинства блиндажей и землянок зияли огромные воронки, вся вершина холма была буквально перепахана снарядами. Бойцы начали поспешно восстанавливать разрушенные траншеи — насыпали брустверы, вырубали в стенках полки для боеприпасов.