Борис Бем - Два капитана или день рождения фюрера

…Автомобиль уже стоял парами у подъезда. Курт видел , как растерянный и еще не верящий в чудо, Топорков садился в пикап, вцепившись глазами в пахнувший типографской краской аусвайс. Фотографии на ней не было, только загадочный номер, очевидно, шифр и размашистая подпись гауляйтера. Василий поймал усталый взгляд бывшего однокашника и, незаметно для окружающих, махнул кистью руки. Машина тронулась и вскоре скрылась за поворотом, а капитан Курт Вегер еще долго стоял , облокотившись о стояк ограды ….

… Минуя Оршу, черный «Опель», в котором ехал Василий, свернул на грунтовый тракт и помчался прямиком на Витебск. Было уже пять часов пополудни. Очень хотелось есть. Топорков вспомнил про чудесные картофельные драники , которыми его кормила сошедшая с небес Полина, и облизнулся. Желудок болезненно урчал. Он залез в карман, еще раз вытащил картонку, подписанную большим немецким начальником, и стал ее изучать. Сидевший рядом с водителем, молодой обер -лейтенант дремал на переднем кресле, а шустренький, весь усыпанный веснушками, рыжеволосый капрал в металлических очках, уверенно вел машину; видимо парень хорошо был знаком с этой местностью.

У Василия сильно колотилось сердце. Он очень боялся, что попадет к переднему краю поздно вечером, в дороге оно всякое бывает, может колесо пробьет, а может движок откажет. Но больше всего бывший артиллерист боялся встречи с партизанами.

"Эти церемониться не будут, офицеров передадут в штаб , а меня и шофера тут же пустят в расход", - поежился от такой грустной мысли Топорков, чувствуя как по позвоночнику словно пробежал электрический ток, а на лбу выступили обильные капли пота.

"А с Куртом , что будет с Куртом? Он же посадил его в машину специального назначения. Ее ждут в Витебске, вернее в одном из гарнизонов, что вблизи от города. Если с машиной что- ни будь случится, ему не сносить головы. А что я? Если повезет и мне поверят, я скоро встану в строй. Пусть не командиром батареи, пусть все сначала , главное, чтобы поверили».

Топорков расстегнул ворот рубашки. Бывший московский кореш позаботился о своем пленнике на славу. По его распоряжению принесли не новое, но вполне приличное белье: трусы, майку, носки. Жаль, что баньку не предложили, вот была бы благодать!.. Он снова вспомнил жар бани, пьянящий запах березовых веников, широкую мягкую перину–аэродром и жаркие объятья Полины. Василий прижал руку к сердцу и мысленно помолился. Оглядев себя спереди, он остался доволен. Пиджак сидел на нем не мешком, в плечах не жало. Под ним был натянут вискозный свитер, вот с брюками не повезло, они оказались на размер, а может и на два больше. По длине вроде бы нормально, а в поясе – широко. Хорошо, что ремнем стянул, а что складки во все стороны, не беда, чай не на танцы едет. Топорков закрыл глаза и мысленно представил себя снова в капитанском мундире: " Неужели сбудется?!"

Машину стало бросать из стороны в сторону, видно этот участок дороги подвергали массированной бомбежке. От выбоин и земляных надолбов стало штормить как в море. Водитель свернул с большака на проселочную дорогу и, проехав примерно с километр, затормозил, впереди он увидел опрокинутый грузовик и поднявшееся вверх большое облако пыли. Видимо, только что произошел налет. Сквозь приоткрытое стекло капрал посмотрел вокруг и обомлел: на небольшой высоте летел бомбардировщик, звезд на фюзеляже он разобрать не смог.

Близость смерти каждый воспринимает по- разному . Одни ее смиренно принимают как неизбежное, другие, даже в пиковых ситуациях ищут, казалось бы, невозможные пути спасения.

У Василия нюх на опасность присутствовал всегда. Не раз его в жизни спасал волчий инстинкт. Вот и сейчас, мгновенно оценив обстановку, уже по растерянности шофера, он понял, что сейчас произойдет непоправимое . Топорков резко открыл заднюю дверь и на малом ходу выкатился из салона , угодив в придорожную канаву. Это нежданная «ванна» и спасла счастливчику жизнь. Бомбардировщик улетел, а засыпанный сверху землей привилегированный пассажир лимузина еще валялся в мокрой траншее и терпеливо ждал. Ни стонов, ни охов вокруг не было слышно. Сколько пролежал в земляном плену Василий не помнил, но когда он мокрый, облепленный грязью, вылез на бруствер, то увидел ужасающую картину.

Весь приплюснутый «Опель» лежал на боку, по земле еще волочилась змейка огня, из пробитого бензобака вытекали последние капли топлива, скорее всего, что в баке оставалось очень мало бензина и это спасло машину от взрыва.

Передняя дверь оказалась заклиненной , и Топоркову пришлось хорошо потрудиться, чтобы оттянуть ее на себя. Стуча придорожным булыжником по раскуроченному металлу, он сбил пальцы в кровь. Перевязаться было нечем и ему пришлось снять с себя грязную майку и разорвать ее на тряпки.

Дольше всего пришлось повозиться с почтовым баулом. Впрочем, что там находилось ему было невдомек. Может и серьезные документы, а может какая- нибудь белиберда , посылки или бандероли, например. Брезентовый пузатый баул был зажат между офицером, безжизненно запрокинувшим голову на переднем кресле, и уткнувшимся в баранку водителем. На второго, находившегося в салоне, курьера, Василий даже не посмотрел. Картина выглядела удручающе. Снаряд снайперски пробил крышу, и сплюснутый металл в одно мгновение разделил только что теплящиеся жизни на жалкие фрагменты тел. Когда Топоркову удалось вызволить из металлической неволи саквояж с бумагами, на дороге стояла полная темень, тускло освещаемая повисшим на черном небе диском луны. Буквально вслепую, сантиметр за сантиметром, бывший артиллерист нащупал со стороны шофера карманный фонарь. Почему-то такие фонарики назывались «жуками» У него тоже была такая вещица еще до войны и он, помнится, подарил тогда фонарик сынишке командира курсантской роты.

Подхватив баул под мышку, Василий зажужжал карманным фонарем и, рассекая придорожные кусты, шагнул в лесную чащу…

…Младший сержант разведывательной роты стрелкового полка Скворцов вместе с рядовыми Алексеевым и Трофимчуком сидели у подножия раскидистой ели и гадали на ромашках. Настроение у всей троицы было прескверное. Командир роты дал ребятам задание выйти в ночной дозор , и во что бы то ни стало добыть «языка» На этом участке фронта была замечена активизация противника, сюда ежедневно перебрасывалась по железной дороге живая сила и техника. Командованию позарез хотелось выяснить причины этого неожиданного оживления. Неужели немцы именно здесь, на Фоминском плацдарме, решили пробить брешь нашей обороны? Вопросов было много и нужно было поставить на этих неясностях точку и развеять нагнанный туман.