Олег Валецкий - ВОЛКИ БЕЛЫЕ(Сербский дневник русского добровольца 1993-1999)

Там меня встретила какая-то разношерстная публика, среди которой было немало откровенных алкашей и еще каких-то мутных типов с рыскающим взглядом. Какой-то один доброволец из Республики Сербской рассказывал, как они вчера громили американский культурный центр с одобрения полиции и вертел своим военным билетом из Республики Сербской, которые, как я хорошо знал, заменили еще в 1993 году. Рядом какой-то цыган, по виду, словно только что с вокзальной площади, «чесал» про какого-то снайпера, которого он, якобы, убил в Вуковаре. Перед одной казармой стоял военный полицейский с большим животом и с длинными волосами и ему, как и его коллегам, судя по выражениям их лиц, было на все плевать, лишь бы их не трогали. По всей большой территории «Бубань-потока» сновали какие-то офицеры пенсионного возраста, но от них ничего вразумительного добиться было сложно. У своего старого знакомого Драгослава Миличковича, добровольно прибывшего вместе с несколькими своими друзьями-«радикалами» из Раковицы ради отправки в Косово, я узнал, что их держат уже неделю в этом бардаке, и иные добровольцы, плюнув, ушли домой. Одной из первых «акций» некоторых добровольцев был взлом складов с алкоголем, и это дело было проведено профессионально, а «неприятель» был захвачен и уничтожен. Я сначала боялся медкомиссии, так как одного друга Драгослава, воевавшего в СДГ у Аркана в Хорватии и в Боснии из-за ранений не приняли.

Однако здесь всё творилось в духе «организованного беспорядка», ибо меня на медкомиссии только спросили: здоров я или нет. Получив положительный ответ, доктор заключила, что я «годен». Я протолкался к выходу и, найдя сумку, которая едва «не ушла» с одним из кандидатов в ряды «геройской армии», вышел наружу. Тут я опять встретил Драгослава, который сообщил мне, что какой-то офицер ему сказал, что иностранцев не принимают. Я, несколько опешив, пошел к тому офицеру, дабы показать подтверждения своих воинских специальностей и театров боевых действий. Но того это интересовало как майский снег, что впоследствии, как я увидел, было нормой в югославской армии. Офицер величественно оглядел собравшуюся толпу и сказал с каким-то непонятным торжеством, что они уже, мол, развернули назад каких-то болгарина и канадца. А что касается граждан Республики Сербской, то им тоже надо ехать домой, ибо скоро ожидается нападение на миротворческие силы KFOR [в отечественных СМИ — КФОР (произносится «Кейфор»), аббревиатура международных миротворческих сил в Косово и Метохии. — примеч. ред. ] в Боснии и Герцеговине. Все это был такой бред, что я стал зол на себя, оставившего добровольно хорошо оплачиваемую работу сапера (никто из моих сербских коллег моему примеру естественно не последовал, хотя «по. . . .» они любили) и пошедшего добровольно в этот дурдом.

Однако сдаваться сразу не хотелось. После нескольких дней поисков наш доброволец Саша «Барон» познакомил меня с одним своим знакомым Лазо: он торопился в Приштину, откуда и был родом. Лазо нервничал, постоянно говорил о том, что его квартира находится как раз рядом с управлением полиции в Приштине, которую незадолго до этого разбомбили самолеты НАТО. В Белграде к нам присоединился болгарин Венцислав-«Вэнс», как и я, и «Барон», воевавший в Боснии в отряде «Белые волки». Мы втроем (я, он и Лазо) сначала на автобусах, а затем на попутках добрались до Косово, куда нас полиция недалеко от города Куршумлии пропустила, после долгих отговоров, но благодаря тому, что какой-то полицейский сам должен был туда ехать на своей машине. Косово нас встретило дымящимися домами и горящими стогами сена, причем уже следы грабежей свидетельствовали, что сделали это не пилоты НАТО, и не албанские «террористы» (дома как раз были албанские). Впрочем, и самолеты НАТО не заставили себя ждать, начав вдалеке избавляться от груза, и наше счастье, что дорога на Приштину шла через относительно безопасную равниную область вокруг Подуево, и албанских боевиков здесь было немного.

Прибыв в Приштину ночью, мы разместились в холле ее главной гостиницы «Гранд-хотэл», где нас Лазо оставил, пообещав быстро вернуться. Понятие «быстро» для Лазо оказалось весьма относительным: в следующий раз я увидел его в Приштине где-то в мае, так как в тот день, по его словам, его мобилизовали (и подозреваю — с помощью военной полиции). Сидя в холле «Гранд-хотэля», мы с Вэнсом насчитали человек десять с автоматами, ходивших туда-сюда. Лишь один держал автомат как положено, а другие — как придется, даже за ствол.

Наступил день. Стало ясно, что Лазо «испарился», и мы начали «устанавливать контакты» с местными сербами, несколько удивленными нашим «партизанским» приездом.

Наконец на встречу с нами прибыл какой-то местный «гайдук», заросший и с пулеметом. «Естественно», он был командиром какого-то «спецназа» и потащил нас в местную казарму «Царь Душан Сильный», где нам, бывшим участникам боевых действий и бойцам «интервентных» подразделений, выдали по карабину и некомплектной форме СНБ времен 1950- х годов. Это нас привело в недоумение и, честно говоря, я стал бояться, что кто-то нас сфотографирует, и мои знакомые смогут меня увидеть в таком виде.

Здесь же мы встретили болгарина Евгения Любенова, чей брат Сашо погиб добровольцем под Добоем в прошлой войне. Евгения, прибывшего по идеалистическим побуждениям на войну, поставили с таким же карабином у какого-то склада, видимо, в ожидании очередной авиабомбы. Как тогда охранялись склады, нам рассказал местный старшина, уже бывший под бомбежкой, когда все его «боевые товарищи» сбежали с постов. Ни на нас, ни на того болгарина особого внимания никто не обращал, ибо были дела поважнее: перекусить, а заодно поглазеть на джип, который местные боевики с началом войны «экспроприировали» у организации Красного Креста.

Тут над нами начали летать самолеты НАТО, и где-то послышались разрывы. В полном соответствии со словами старшины, все разбежались кто куда. Мы, немного подумав, забрались в выкопанные траншеи в сотне метров от склада, где мы получали имущество. Лежа там, Вэнс, заметил, что ему не хотелось бы, чтобы нас здесь ранило, так как явно никому мы здесь нужны не были.

В конце концов, прибыла машина и мы с еще какими-то бойцами были посланы в расположение склада Приштинской больницы, где, как выяснилось, имелись не только медикаменты и гуманитарная помощь (правда, их куда-то постоянно увозили какие-то гражданские лица), но и боеприпасы.

Там уже была группа солдат, видимо, считавших себя ветеранами этого «фронта». Самый «отчаянный» среди них, по его словам, уже «хорошо почистил Подуево», и мне сразу вспомнились ограбленные и сожженные албанские дома, которые мы по дороге проехали.