Михаил Ильин - Ради жизни на земле-86 (сборник)

Андрей очень боялся, что Литвяк будет подтрунивать над ним при ребятах, но тот и словом не обмолвился.

Через три месяца Андрей стал самостоятельным, полноправным стражем границы.

После строгой отборочной комиссии Андрея с Барсом зачислили в школу сержантского состава — инструкторов службы собак. Только здесь и он, и Барс до конца поняли разницу между «средним» и «высшим» образованием по караульно-розыскной службе, и Андрей лишь усмехнулся про себя, вспоминая, как он пытался когда-то научить Барса бегать за брошенной палкой.

Потом снова родная застава, и снова он предстал перед Сенчиным, но уже не как неловкий, угловатый новичок, а бравым, подтянутым сержантом. Более строгим, преисполненным чувства собственного достоинства, стал и Барс.

— Смотри, Курин, какие молодцы, — сказал Сенчин. — Рассеялись твои сомнения?

— Давно и окончательно, товарищ старший лейтенант, — ответил Курин. — Уйду в запас, думаю, Луховицын меня заменит.

— Пожалуй, — неопределенно ответил Сенчин. Ни Андрей, ни Курин не знали, что Сенчин смотрел дальше и уже видел в Луховицыне будущую замену себе, а не Курину.

Свежий снег, казалось, все пропитал своим запахом, но Барс улавливал в нем столько оттенков, что, сумей он об этом рассказать Андрею, тот остановился бы в недоумении: куда идти, что делать? Но Барс прекрасно знал службу. Того, самого нужного, чужого человеческого запаха, не было, и, значит, надо, не обращая внимания на усталость, мокрую шерсть, бежать, вернее, прыгать по сыпучему снегу вперед. Вперед и вперед — пока не последует другая команда.

Барс не мог понять, почему оставили Клименко одного в этой пурге. Он несколько раз вопросительно-тревожно оглядывался на Андрея, но тот истолковал его взгляд по-другому.

— Устал, Барс? — спросил участливо, поглаживая овчарку между ушей. — Потерпи, скоро дойдем. В чистом поле мы с тобой теперь неизвестно куда бы забрели. А тут — прямехонько на заставу.

Барсу было приятно внимание хозяина, да и минутный отдых не помешал. Но вот ветер, дувший теперь в спину и оттого проникавший глубже в шерсть, на мгновение стих, и Барс уловил запах, которого до сих пор не было. Откуда он шел — пока оставалось загадкой, тем более что снова задул ветер и унес этот запах.

Барс покрутил головой — ничего. Это движение не осталось незаметным для Андрея.

— Барс, ищи! — приказал он. Но что искать?

Барс виновато посмотрел на хозяина.

— Ищи, Барс, ищи!

Нет, не мог Барс выполнить команду, как ни хотелось ему этого. Он тщательно обнюхал камни, попрыгал метров сто поперек ущелья — чем-то привлекли его очень похожие на старую лыжню две параллельные канавки, и ни с чем остановился, снова виновато взглянув на Андрея. А ветер, будто поддразнивая Барса опять стих, и опять в его ноздри проник запах, которого он до сих пор не знал: что-то терпкое, резкое. От неожиданности Барс остановился и чуть не чихнул. Он быстро обнюхал камни, не занесенные снегом, место вокруг них — и ничего подозрительного не учуял. Следа не было. Запах распространялся по воздуху, но откуда — Барс понять не мог.

— След, Барс! Нюхай! — повелительно произнес Андрей.

Барс прекрасно понимал, чего требовал хозяин, но что сделаешь, если следа и не было?! А как только начинался ветер, пропадал даже и неясный, тревожный запах, который шел неизвестно откуда. Но как объяснить это хозяину? Барс останавливался, смотрел виновато, крутился на месте.

— След, Барс! — раздавалась привычная команда, и Барс снова искал, искал. И нашел наконец!

Ветер, изменив направление, колыхнул воздух справа, от серой гряды огромных валунов, и тонкие, чуткие ноздри Барса словно обожгло сильным запахом чужого человека. Барс с силой втянул воздух, напрягся, шевельнул ушами. Шерсть на загривке вздыбилась, верхняя губа приподнялась, обнажив грозные клыки. Барс слегка зарычал и сильно натянул поводок. Неужели хозяин не понимает, что надо бежать к тем камням?

— След, Барс! Нюхай! — послышались команды. Овчарка, то поднимая голову и жадно втягивая ноздрями воздух, то нюхая снег и камни, большими прыжками двигалась к гряде камней. Андрей на лыжах шел следом.

Как сразу все изменилось!

Теперь они не просто месили снег в этом чертовом ущелье с красивым названием, а преследовали нарушителя. Барс, забыв об усталости, прыжками преодолевал снежную целину, обнюхивал все подозрительные места.

Андрей едва поспевал за ним. Игорь и вовсе поотстал.

А запах то исчезал, то появлялся вновь. В зависимости от этого Барс двигался то быстрее, то медленнее и в такие минуты чувствовал себя виноватым.

Так продолжалось еще некоторое время. Массивная гряда, сложившаяся тысячелетия назад из огромных валунов, оставалась справа и, как ни понукал Барса Андрей, не привлекала его внимания. Если бы не ветер! Он нес с собой вовсе не те запахи, которые насторожили бы Барса. Пахло Андреем, Степановым, даже их оружием, одеждой — пахло своим, привычным, — и это сбивало с толку. А ветер все кидал и кидал в спину холодные снежные заряды, и конца этому, казалось, не будет.

И вдруг Барс не просто почуял, а всем своим существом почувствовал опасность. Она исходила от огромного валуна, возвышавшегося сбоку. Что было за валуном, Барс не знал, но сильно дернулся туда, пытаясь упредить грозящий удар. На подготовку уже не оставалось времени. И Андрей, наверное, не успел понять, почему Барс рванулся вбок и потащил его за собой, да так, что хозяин упал. В это время раздался глухой выстрел, за ним — еще один и еще. Барс почувствовал, как обожгло лопатку и передние ноги вдруг утратили силу. Запахло отвратительной кислятиной. Поводок, который до того крепко держал в руках Андрей, совсем ослаб. И тут же Барс увидел незнакомца, ощутил всю полноту того запаха, следы которого привели сюда. Человек медленно выдвигался из-за валуна. Он сделал один скользящий шаг, другой, третий, резко вскинул руку с оружием. Сейчас снова раздастся выстрел. Волна свирепой ярости захлестнула Барса, сдавила горло. Улучив мгновение и забыв про боль, он вскочил и хорошо натренированным движением вцепился в руку, державшую оружие.

Незнакомец попытался высвободиться, да не тут-то было. Никогда еще, ни на одной тренировке, ни в одной драке не сжимал Барс челюсти с такой силой. Как и учили, дернул незнакомца за руку, тот потерял равновесие и плюхнулся в снег. Взгляды человека и овчарки встретились. В глазах Барса — неукротимая ярость. В глазах пришельца метались ненависть, страх и боль. Но он тоже был силен и тренирован. Левой рукой выхватил нож, нажал кнопку, сильная пружина с легким звоном вытолкнула наружу лезвие, и, если бы Барс не увернулся, оно вошло бы ему в горло. Однако лезвие наискось все же задело шею, вспоров кожу. Незнакомец поднял руку для второго, более сильного удара, и Барс, почуяв это, разжал челюсти, мгновенно вскочил на ноги. Если бы не два ранения — боль в лопатке и шее сковывала движения, — он успел бы схватить незнакомца и за левую руку, но, потеряв быстроту реакции, промедлил, и этой пары секунд хватило незнакомцу, чтобы вскочить на ноги. Пистолет лежал в снегу: он выронил его, когда собака впилась в запястье. Нагнуться за ним — овчарка бросится сзади, снова свалит в снег и тогда уж от нее так легко не отделаешься. Ударить еще раз ножом? Далеко, успеет увернуться. Бросить в нее нож? Но правая рука плохо слушалась, а левой он мог промахнуться.