Михаил Ильин - Ради жизни на земле-86 (сборник)

— Ждет их серьезное испытание, — с озабоченным видом произнес Акрамов. — Афганские части взялись за Башир-хана по-настоящему, вот тот и лютует, видя свой скорый конец. Не исключено, что душманы попытаются отомстить и нашему соседу. Как же, в кишлаке два кооператива: земледельческий и торгово-снабженческий, есть трактора, машины. Разве может Башир простить такое, не покарать от имени аллаха. Он уже пытался захватить кишлак, да не получилось. Так что счеты у него старые. Я беседовал с товарищами из кишлака. Они наготове, понимают: Башир — враг опасный, сильный. Почти две тысячи в его банде. Много беды способна наделать такая свора головорезов. Я уже говорил, что случайно встречался с Баширом. Сколько злобы в этом человеке. Знать бы раньше, кто стоял рядом…

— Мы ведь тоже не должны сидеть сложа руки, — заметил Зарифов. — Надо действовать.

— Верно, Ренат. Правильные слова говоришь, — кивнул Акрамов. — Обязательно надо! И прежде всего надо еще раз поговорить с людьми, подчеркнуть серьезность обстановки, повысить бдительность…

Расходились поздно.

— Жаль, не все офицеры роты оказались в сборе, — посетовал Куприн.

— Служба такая, — произнес Акрамов. — Но завтра нужно поговорить с остальными, побывать во взводах.

Никто из них не знал, что в эту ночь им не придется спать…

— А сейчас я тебя познакомлю с интересным человеком. — Хамид испытующе посмотрел на Гасана, улыбнулся чему-то и добавил: — Только прошу не удивляться и не хвататься за автомат.

Эти слова Хамид произнес после того, как скупо рассказал о недавнем совещании у секретаря партийной организации кишлака Махмуда Бари. На нем обсуждался один вопрос — защита кишлака в случае нападения душманов.

— Сил у нас маловато, — вздохнул Хамид. — Пятнадцать членов партии, отряд самообороны да нас горсточка…

— Помнится, Махмуд говорил, что в кишлаке всего тринадцать членов НДПА, — сказал Гасан, глядя на Хамида.

— Вчера двоих приняли, — пояснил тот. — Кузнеца Гафара и Амира Нуллу. Скоро и твой черед настанет.

— Мне еще рано, — смутился Гасан. — Не заслужил.

— Это тебе так кажется, — улыбнулся Хамид.

— Вот покончим с душманами, тогда и попытаюсь, — сказал Гасан.

— Да, душманы… — Хамид враз посерьезнел. — В кишлаке только и говорят о Башире, мол, вот-вот нападет. Махмуд сегодня вновь перед людьми выступал. Умеет же человек слово произнести. Не хитрил, не успокаивал. Правду в глаза резал. Пять раз нападали на кишлак душманы и столько же раз получали отпор. А потому, что все вместе держались. Отобьем и в шестой, если все как один будем. Так сказал Бари.

— Так что же все-таки решили с обороной кишлака? — спросил Гасан, удивляясь непривычной разговорчивости Хамида.

— Усилим дежурство на окраинах, с теми, кому выдали оружие, — пояснил Хамид. — Тебе поручаю контролировать дежурство на северной окраине.

— А остальные?

— Я с Махмудом да еще Сайд.

— Сайд… — поморщился Гасан. — Он может контролировать. И еще давать указания дехканам. На большее не способен. Когда автобус в кишлак ворвался, кто на въезде дежурство нес? Сайд! Почему же пропустил его? Почему не проверил, кто едет? Почему не поднял тревоги, не сделал все возможное, чтоб в кишлак не ворвалась беда?

— Он делал, — возразил Хамид. — Он стрелял. Зря наговариваешь.

— Стрелял? И это вы слышали от самого Сайда, разумеется? Нашли кого спрашивать. Он вам много еще наговорить может. И о том, как, рискуя собой, чуть не лег под колеса автобуса с бандитами, как смело вел огонь по ним. Я сразу после того случая смотрел автомат Сайда. Огнем от него и не пахло.

— Ты это брось, — нахмурился Хамид. — Такими словами не шутят. Знай, о ком говоришь, — о боевом, проверенном товарище.

— Лично я его не проверял. Не товарищ он мне вовсе. И вообще, не нравится мне этот Сайд. Не лежит у меня к нему душа. Скользкий он, угодливый до тошноты.

— Сайда я знаю еще по Баглану, — поднявшись из-за стола, отчеканил Хамид. — Он там себя неплохо зарекомендовал. Лично я ему верю. И давай больше к этому не возвращаться.

— Я своего мнения так быстро не привык менять, — пожав плечами, ответил Гасан. — Сказал то, что думал, что меня беспокоило.

— Ну и характер, — укоризненно покачал головой Хамид. И вдруг, словно вспомнив что-то важное, оживился, хитровато посмотрел на Гасана. — Слушай, оставим этот разговор. Познакомлю тебя сейчас с интересным человеком. — И торопливо пошел к двери. — Мирза, — крикнул дежурному. — Приведи ночного гостя.

Гасан, еще не успокоившись после недавней беседы, даже не посмотрел на дверь. Ему было не до знакомств, пусть даже и с интересным человеком.

Дверь отворилась, и в комнату вошел невысокого роста, плотного сложения афганец в коричневом армейском френче. Скользнув по Гасану равнодушным взглядом, выжидающе посмотрел на Хамида. Молча присел на предложенный стул.

— Знакомься, Гасан, — сказал Хамид. — Перед тобой бывший дуканщик Ахмед.

Гасан недоуменно уставился на Хамида, мол, нашел время для шуток.

— Да, именно Ахмед. Тот самый, — утвердительно кивнул Хамид.

Гасан недоверчиво окинул взглядом сидевшего в двух шагах от него человека.

— Ахмед?! — протянул, все еще не понимая происходящего, не веря в увиденное и медленно поднимаясь, готовый броситься на бандита.

— Гасан! — укоризненно произнес Хамид. — Я ведь тебя просил. Ахмед сегодня ночью сам пришел к нам, добровольно…

Прикрыв глаза, Ахмед слушал удивленный голос молодого царандоевца. Он знал, что пройдет секунда-другая и в нем появятся возмущенные оттенки, а на лице, ставшем багровым, гневом и ненавистью вспыхнут глаза. Ахмед понимал, что именно так все и произойдет. Это не волновало его, не тревожило. Он был готов ко всему. Последние сутки ему пришлось столько переволноваться, передумать, что теперь он ко всему безразличен. Пожалуй, за все свои сорок лет он столько не думал, как в минувшую ночь. Думал о своей жизни: прошлой, настоящей и будущей. Разной виделась она ему. Но больше всего волновала будущая жизнь. Размышляя о ней, Ахмед не раскаивался в своих убеждениях. Да и не было у него других убеждений. «О, аллах, клянусь, что я не хотел ничего плохого, направляя свои стопы к этим неверным. Я не отказываюсь от святой веры, просто я устал, — прошептал Ахмед, словно сквозь сон слыша возбужденные голоса царандоевцев. — Устал от постоянного ожидания опасности, от людской злобы, крови…»

Ему вновь вспомнилась минувшая ночь. Самая тяжелая в его жизни. Не дождавшись Кадыра, он уже был готов покинуть кишлак. В последние минуты перед уходом Абдулла вдруг спохватился, стал упаковывать валявшийся в углу ветхий тюфяк. Заметив насмешливый взгляд Бурхана, зло бросил: