Михаил Зефиров - Цель – корабли. Противостояние Люфтваффе и советского Балтийского флота

В первые месяцы, пока наземные сражения шли еще далеко от города, летчикам 7-го ИАК приходилось бороться в основном с самолетами-разведчиками. С начала войны над Ленинградом и Кронштадтом регулярно летали германские и финские самолеты. Целью их рейдов была аэрофотосъемка военных заводов, стоянок кораблей, аэродромов и позиций зенитных батарей.

Воздушные бои проходили с переменным успехом. Так, 28 июня над военно-морской базой на высоте 7400 метров прошел Bf-11 °C-5 из 5-й эскадрильи Aufkl.Gr.122. Его попыталось перехватить звено И-16 из 157-го ИАП. Однако «крысы» с трудом смогли подняться на высоту 4500 метров, выжать же больше из старых машин было нереально. В итоге двухмоторный «Мессершмитт» ушел безнаказанным.

Днем 6 июля над Ленинградом на высоте 6000 метров пролетел «Бленхейм» с финской синей свастикой на крыльях. Это была одна из машин 4-го авиаполка (LeR4) подполковника Сомерто (T. Somer-to). В его составе на тот момент имелись 18 двухмоторных самолетов «Бленхейм» Мк.1: десять – в LLv42 майора Армаса Эсколы и восемь – в LLv44 майора Стенбэка (Stenback). Все они базировались на аэродроме Сиикакангас, в 44 км северо-восточнее Тампере.

Когда «Бленхейм» уже повернул обратно, его атаковал И-16 старшего лейтенанта С. В. Тютюнникова из 19-го ИАП ПВО. По возвращении на аэродром пилот красочно описал свою победу, якобы у финна отвалилось крыло и тот рухнул в болото на Карельском перешейке. На самом же деле разведчик благополучно вернулся на свою базу.

Однако уже вечером того же дня русским летчикам сопутствовал первый успех непосредственно в ленинградском небе. Около 19.00 по московскому времени над городом на высоте 8000 метров появился Ju-88D лейтенанта Виллмса (D. Willms) из 2-й эскадрильи АЫМ^г. ОЬ. сАХ. Роковой ошибкой для опытного пилота стало решение снизиться с большой высоты, недосягаемой для истребителей, до 4000–5000 метров. В итоге, когда экипаж еще практически не

успел начать аэрофотосъемку, поблизости появился МиГ-3 старшего лейтенанта Д. С. Титаренко из того же 19-го ИАП.

Сам Виллмс потом вспоминал: «Едва механик и наблюдатель успели занять места у пулеметов, как советский самолет ринулся в атаку со стороны солнца. Это был истребитель „Як“ последней модификации. Первая же очередь из скорострельной пушки [38]попала в цель, со свистом разлетелись вдребезги кислородные баллоны, машину охватило пламя.

– Прыгайте! – изо всех сил ору я.

Все четверо ранены, лишь двое смогли благополучно выбраться на свободу. Я дернул за кольцо парашюта, раздался резкий толчок, шелестя, распахнулся шелковый купол. Теперь я медленно опускался на вражеский город, ветер, раскачивая, нес меня к Неве».

Немецкий летчик понимал, что вскоре неизбежно попадет в лапы «врага, который не знает пощады». У него в голове даже мелькнула мысль застрелиться прямо в воздухе. И это через пару недель после начала войны на Восточном фронте! Данный момент ярко иллюстрирует работу пропагандистских машин противоборствовавших тоталитарных систем. Но желание жить пересилило, и через пару часов Виллмса допрашивали в русском штабе. [39]

Тем временем фронт быстро приближался к городу на Неве, и самолеты Люфтваффе все чаще появлялись над подступами к нему. А 18 июля одиночный Bf-110 из I-й группы ZG26 «Хорст Вессель», взлетевший с уже находившегося в руках немцев аэродрома Псков, впервые сбросил две фугасные бомбы на южные пригороды Ленинграда.

22 июля 1941 г. Госкомитет обороны принял постановление № 232 «О противовоздушной обороне Ленинграда», согласно которому в город направлялось большое количество боеприпасов для зенитной артиллерии, 37-мм зенитки, аэростаты и прожекторы, а также новые истребители. Однако выполнено оно было лишь частично.

Во-первых, новых самолетов из-за огромных потерь на фронте катастрофически не хватало. Так, к 10 июля численность паркаистребителей ВВС КБФ сократилась на 24 % и составила 282 самолета, из которых в исправном состоянии был только 231. К этому же дню численность истребительных частей ВВС Северного фронта, [40]которая на 24 июня составляла 803 машины, сократилась до 553 самолетов, при этом количество боеготовых пилотов составило всего 450 человек. К тому же в конце июля начались массированные налеты на Москву, и практически все вновь изготовленные МиГ-3 и ЛаГГ-3 направлялись в 6-й ИАК ПВО, прикрывавший столицу. Кроме того, железные дороги, ведущие к Ленинграду, подвергались постоянным налетам, что приводило к возникновению огромных пробок и задержкам в доставке грузов.

Между тем и в Люфтваффе происходили изменения, напрямую связанные с Ленинградом. Директивой № 34 от 30 июля Гитлер распорядился передать 8-й авиакорпус генерала авиации Вольфрама фон Рихтхофена (Wolfram von Richthofen), действовавший до этого в центральном секторе Восточного фронта, в распоряжение командующего 1-м воздушным флотом генерал-оберста Альфреда Келлера (Alfred Keller), отвечавшего за операции на северном фланге. Тем самым фюрер подкрепил поставленную им самим задачу – в ближайшее время взять Ленинград и уничтожить Балтийский флот.

Надо сказать, что лидер Третьего рейха с самого начала операции «Барбаросса» испытывал некий необъяснимый панический страх перед советским флотом на Балтике. Гитлеру, видимо, постоянно мерещились кошмары о том, как линкоры и крейсера с красными звездами на флагах бороздят морские просторы и беспощадно топят безоружные транспорты со шведской железной рудой или, и того хуже, прорываются в Северное море на соединение с британским флотом, а эсминцы атакуют и отправляют на дно учебные подводные лодки вице-адмирала Карла Дёница в Данцигской бухте. Именно поэтому Гитлер постоянно и настойчиво требовал от Люфтваффе уничтожить или как минимум надолго вывести из строя все крупные надводные корабли Балтфлота.

Эта своеобразная мания преследования была логическим следствием отсутствия твердой позиции нацистского руководства в отношении оценки сил и возможностей Красной Армии и Флота. Складывается впечатление, что эта позиция под влиянием различных

субъективных факторов периодически изменялась в широком диапазоне от явной недооценки до излишней переоценки. С точки зрения реального соотношения сил сторон это практически ничего не меняло, так как даже при самом «недооцененном» варианте восточный противник к началу боевых действий все равно имел большое численное превосходство. Однако метания в оценках самым непосредственным образом сказывались на решениях Гитлера в отношении стратегии ведения войны на Востоке.