Мицос Александропулос - Ночи и рассветы

— Избегай малейших столкновений и противоречий, — напутствовал его Ставрос. — Любой пустяк может спровоцировать конфликт. Ни одного прецедента, который мог бы очернить нас в глазах союзников. Когда ты выезжаешь?

— Сегодня!

— Сегодня не успеешь! — сказал генерал. — Загляни в интендантство, уладь там все продовольственные и прочие материальные вопросы, подбери связных и ординарца. И в добрый путь!.. Погоди… Передай там от меня привет старику коменданту…

Космас уехал на другое утро: Янне он написал, куда его посылают, и просил позвонить.

Остановился Космас у своего старого друга, деда Александриса. Дед принял его с радостью и, как комендант, устроил в соседнем доме связного и повара.

— Как вы тут с англичанами живете? — спросил Космас.

Старик с презрительной гримасой пошевелил усами, и нахмурился.

— Черт знает, кто они такие и чего им нужно. Вроде люди как люди, а душа на них не радуется. Навезли в нашу деревню девок, тех самых, сам знаешь… Только баб наших пугают… Может, перевезете их отсюда подальше? Или там шибко порохом пахнет?..

Если бы два-три месяца спустя, когда Космас окончательно распрощался со стариком, с миссией и с вершинами Астраса, его попросили рассказать о жизни англичан, он сказал бы приблизительно то же, что в первый день услышал от деда. В двух словах старик дал ему полный отчет о деятельности капитана Мила и его людей летом 1944 года, о той стороне деятельности, которая была доступна его глазу. Потому что существовала и другая сторона, о которой он не мог догадаться. Но, может быть, дед Александрис с его практическим и трезвым восприятием жизни замечал и понимал гораздо больше, чем казалось Космасу? Может быть. Позднее, когда шел уже сорок пятый год, Космас вдруг припомнил один из своих разговоров с этим малограмотным крестьянином. Они сидели во дворе на теплой завалинке и жевали хлеб. Дед сказал:

— Знаешь, о чем я думаю, когда вижу на своей улице этих беспортошных? Я вспоминаю своего покойного отца, мудрый был старик. Бывало, говорил: «Мети, сын мой, паутину из дома своего, пока она тебя не вымела…»

Персонал английской миссии — англичане, греки и итальянцы — жил припеваючи. Они ни в чем не нуждались, и прав был Стелиос, когда сказал, что им не хватает только бассейна — искупаться в жаркий день.

Раз в месяц с самолетов им сбрасывали тюки и ящики с продовольствием и напитками. Склады трещали от запасов. Кладовщиком был тот самый ефрейтор, которому пришла в голову остроумная идея насчет пакета со взрывчаткой. Однако распределением продовольствия ведал не он, а сержант Вилли. Вилли правил обслуживающим персоналом и производил натуральный обмен с населением. Обслуживающий персонал составляли несколько гречанок, два грека и два итальянца. Обязанности гречанок были многообразны — уборщицы, горничные и любовницы. Три девицы не прикасались ни к какой работе. Это были Мина, Дэзи и Марион. По сведениям Стелиоса, они перешли к англичанам от итальянцев. Итальянцы сдались в плен партизанам из ЭДЕС, и девушки остались без покровителей. Некоторое время они скитались по горам, пока наконец не подвернулись англичане. Теперь им жилось неплохо; хуже, чем у итальянцев, но все же недурно. И они благодарили судьбу, что не попали в руки эласитов. Они не сомневались, что там их ждала бы верная смерть. Двое греков, снабженные золотыми, парашютным шелком и пропусками, разъезжали по окрестным деревням, покупали кур, яйца, мед, масло, овощи и фрукты и отчитывались перед сержантом Вилли. Один из итальянцев был поваром, другой — лакеем, певцом, гармонистом, гитаристом и чуточку паяцем. Всех их Мил раздобыл в частях ЭДЕС.

Кроме Мила, ефрейтора и сержанта в миссии жили еще четверо англичан — лейтенант-радист и трое солдат. При миссии состоял и Стелиос. Мил знал его историю и питал к Стелиосу полное доверие.

Из старой миссии не осталось никого, и капитан Мил ничем не напоминал Антони или Квейля. Мил хранил олимпийское спокойствие, не нервничал по пустякам, редко терял хорошее расположение духа и любил разглагольствовать на темы, которых Антони обычно избегал.

— Нужно быть реалистами, — говорил он Космасу. — Интересы Англии и Греции тесно связаны, и в этой войне мы товарищи по оружию. Что бы ты сказал, если бы организации французского Сопротивления встретили в штыки войска союзников, высадившихся во Франции?

Однажды Мил вызвал Космаса к себе в кабинет. На этот раз он был взволнован и очень напоминал Квейля. Тоном генерала, обращающегося к подчиненному, Мил заявил, что, по его сведениям, первый полк дивизии два дня назад перешел в наступление в районе Лукавицы, не согласовав этого с союзной миссией. Космас уже знал об этой операции, ему позвонили по телефону. Но откуда мог узнать о ней Мил?

— Вы нарушаете соглашение! — кричал Мил, нервно переставляя с места на место чернильницу. Он даже не предложил Космасу сесть. — Никаких передвижений! Ни в коем случае не менять позиций!

Мил настаивал на обязательствах, которые приняла на себя дивизия в связи с планом «Ковчег». Космас готов был отвечать Милу, но сначала заметил, что не находится в распоряжении английской миссии и поэтому не принимает приказов.

Мил тотчас попросил прощения:

— Я все еще под влиянием, этого эпизода и был не сдержан, извините меня…

Он явно растерялся, и, увидев эту разительную перемену в тоне и в выражении лица англичанина, Космас впервые подумал, что Мил не так уж спокоен и уверен в себе, как кажется с первого взгляда. Космас передал то, что ему сказали в штабе дивизии: союзная миссия может не беспокоиться, дивизия соблюдает соглашение, операция в районе Лукавицы не нарушает обязательств, так как очень несущественно меняет расположение партизанских частей. Дивизия намерена произвести еще ряд подобных операций местного значения. Космас передал Милу и слова генерала: даже поражение в случае немецкой атаки не нанесло бы партизанским частям того ущерба, какой незаметно наносит им бездеятельность. Пассивная оборона партизан воодушевляет врага и сеет недоумение среди населения, которое не знает истинной причины промедления. Помимо этих серьезных оснований, существует еще одно, не менее важное. Как известно, партизанская армия питается и вооружается только за счет противника, за счет боевых трофеев. Если бы Генеральный штаб Среднего Востока выполнял свои обещания и осуществлял регулярное снабжение партизанских частей продовольствием и боеприпасами…

Беседа закончилась очень мирно. Космас еще раз напомнил о претензиях дивизии к Генеральному штабу Среднего Востока и перечислил срочные запросы, которые требуют немедленного удовлетворения. Мил проводил его до лестницы и сказал, что непременно пошлет телеграмму своему руководству.