Мицос Александропулос - Ночи и рассветы

— Ну конечно! Где он? Как нам встретиться?

— Нет ничего легче. Приходи ко мне в гостиницу, он все время там… Кстати, справлялся о тебе и не больно был рад, когда узнал, что ты с левыми.

Встреча со Стивенсом произошла в ресторане гостиницы. Англичанин был очень любезен, он не забыл услугу, которую оказал ему Космас.

— Первую весточку от тебя принес мне Квейль, и с тех пор я уже не упускал случая справиться…

— Спасибо. Я рад был узнать, что ты благополучно добрался до Каира. И не сомневался, что мы увидимся, только, по правде говоря, надеялся, что это случится раньше, в горах…

Стивене улыбнулся.

— Если бы ты остался в Афинах, мы бы увиделись. Сюда я приезжал не раз.

Англичанин возмужал, поправился и в военной форме стал совершенно неузнаваемым. Зато по-гречески он говорил все так же — правильно и в то же время не по-гречески.

— Очень, очень приятно снова с тобой повидаться. — Стивене старался держаться как можно сердечнее. — О твоих военных делах я знаю… Я очень уважаю ваших партизан, они прекрасно воевали и выиграли войну. Ну, а как ты живешь теперь? Чем занимаешься?

— Журналистикой. Пишу статьи, репортажи, фельетоны. Тоже, знаешь, война…

Стивене попросил принести коньяк.

— Давай выпьем за твое здоровье! Я ведь не забыл, что без спросу выпил у тебя бутылку вина…

Воспоминание об этой бутылке и о других грустных и смешных случаях того времени, когда Стивене скрывался у Космаса, а также крепкий коньяк развеяли вежливую сдержанность первых минут.

— Ну-ну! — Стивене весело похлопал Космаса по плечу. — Все будет хорошо, а у нас останутся дорогие сердцу воспоминания. Я люблю греков, одно мне только не нравится — зачем ты снова говоришь о войне?.. Я уже сказал тебе, что восхищаюсь героизмом ваших партизан, но война уже прошла! А вы, к сожалению, занимаетесь политикой и ущемляете как интересы Греции, так и свои собственные. Сами ломаете то, что построили!

Космас пристально посмотрел ему в глаза.

— Это ты сейчас занимаешься политикой. Я и не подозревал, что ты дипломат…

— Ничего подобного, — запротестовал Стивене, — я говорю как солдат — и только. В политику я сам не вмешиваюсь и друзьям не советую. Я советую им делать свое дело и блюсти собственные интересы. В мирное время они — главное. Только на войне мы отдаем предпочтение интересам общества и, защищая их, жертвуем собой.

Логика Стивенса рассмешила Космаса. — А что будет с интересами общества в мирное время?

— Это уже политика, и на это существуют политики! Вчера я говорил с одним из ваших левых, он толковал мне то же, что и ты. А зачем вам все это нужно, не могу понять! Сражались вы мужественно, Греция обрела авторитет и славу, пришла пора пожинать плоды борьбы, а вы все дело портите. Разделились на два лагеря, половину греков объявили предателями…

Стивене остановился, налил коньяку себе и Космасу и с улыбкой спросил:

— А в самом деле, когда вы собираетесь устроить переворот и свести с ними счеты?

— Подождем, пока вы стянете сюда побольше танков.

— А! Браво! — громко рассмеялся Стивене. — Прав был Квейль, когда говорил, что ты еще зеленый, но крепкий орешек!

— И ты решил попробовать?

— Да, каюсь! Я, конечно, пошутил…

— Тогда позволь и мне пошутить: когда вы собираетесь спровоцировать этот переворот?

Стивене засмеялся еще громче.

— Это шутки, и не больше. Я лично убежден, что все уладится. К счастью, обе стороны проявляют благоразумие и правильно оценивают обстановку. Вот если бы еще устранить ненужные обострения… Меня как-то очень задевает ваше воинственное настроение. Ваши нападки часто несправедливы.

— Например?

— Пожалуйста! Ваша газета опубликовала оскорбительную статью о судье Кацотакисе, а между тем это очень достойный, уважаемый человек… высокое должностное лицо. Он очень обижен и расстроен.

— А знаешь, как вел себя этот господин во время оккупации?

— Что было, то прошло. Войны больше нет…

— И критерии ее устарели? — закончил за него Космас. — Но скажи, если, не дай бог, ты снова попадешь в беду, решишься ли ты искать убежища у достойнейшего господина, о котором мы говорим?

— Безусловно, нет! — не замедлил с ответом Стивене. — Я предпочту снова прийти к тебе!

Вдруг Стивене приподнялся и, попросив у Космаса прощения, поспешил к выходу. Шум в зале затих. Космас тоже обернулся к двери. Уверенной походкой по ресторану шла Кити. Она выглядела еще выше и стройнее, чем раньше. Узенькое бежевое платье при каждом движении подчеркивало ее совершенные, уже зрелые формы. Казалось, она была создана по рецепту французского мудреца, который советовал художникам изображать женщину как существо, готовое к творению, с округлыми бедрами, ибо там таится первое обиталище жизни.

— Здравствуй, Космас! — весело сказала Кити, бросая прямо на бокалы свою сумочку и перчатки. — Стелиос сказал, что ты здесь, и я зашла повидать тебя. Я узнала, что ты меня ненавидишь!

— Это тоже сказал Стелиос? Едва ли…

— Нет. Мне сказали, что ты написал статью о нашей семье, требуешь, чтобы на меня надели наручники и отправили в те места, где нет солнца и…

Кити умолкла и взглянула на Стивенса. Он встал.

— Да, Стив, прости, я хотела поговорить с Космасом…

Стивене отошел.

— …и мужчин! — закончила свою фразу Кити. — Это правда?

— Нет, Кити! Неправда! — засмеялся Космас. — Кто это сочинил? По правде говоря, я думал, что ты уехала в Германию!

— О! — Кити слегка покраснела. — Я знаю, что думаешь обо мне и ты, и кое-кто другой. Мой двоюродный брат, такой же безрассудный, как ты, говорит, что вы построите народную демократию и тогда меня перевоспитают. Вот еще новости! Ты тоже так считаешь?

— Я считаю, что эту приятную обязанность возьмет на себя двоюродный брат.

— Вообще-то говоря… Послушай, Космас, я ничего против вас не имею. Я хочу только одного — чтобы мой будущий муж не говорил политическими лозунгами и не читал мне проповедей, словно поп. В остальном я с вами согласна, в том числе и с тем, что ты написал про отца. Я ему говорила: «Раз проштрафился — сиди и помалкивай…» Не послушал… Теперь пусть сам и расхлебывает…

— А как поживает Джери?

— Пишет, что скоро приедет, он служит в каких-то частях, которые на английских кораблях высадились в Патрах.

Кити замолчала и пристально взглянула на Космаса большими, яркими, словно черные прожектора, очами. Она разглядывала его беззастенчиво и вызывающе, еще беззастенчивее, чем раньше.

В дверях показался Стелиос, и Космас облегченно вздохнул.

Кити взяла со столика сумочку и перчатки.

— Мне сказали, что ты женился. Мне жаль твою жену. Или она тоже занимается политикой?.. Тогда мне жаль тебя…