Александр Чуксин - Однополчане

— Нет. Самолет был реактивный бомбардировщик, имел на вооружении крупнокалиберные пулеметы. Пробоины в моем самолете наглядно подтверждают это.

— Допустим, этот вопрос мы уточнили. Тогда ответьте на другой. Вы сбили нарушителя в 7 часов 30 минут. В это время никаких самолетов не было в вашем районе?

— Не было. Наш самолет-буксировщик находился на сотню километров севернее.

— Да, загадочная картина, — задумчиво проговорил полковник. Он несколько раз прошелся по кабинету и остановился возле карты. — Яков Степанович, перейдите, пожалуйста, в соседнюю комнату, сядьте там на диван, и внимательно слушайте показания человека с самолета, который вы сбили.

Колосков поднялся и с недоумением посмотрел на полковника.

— Солдаты из артиллерийской части под начальством майора Денисова были на лесозаготовках в горах и задержали парашютиста в тридцати километрах от моря.

— Но я сбил самолет в районе между Нагорной и Заречной! — воскликнул Колосков и ушел в другую комнату.

Автоматчики ввели в кабинет невысокого небритого человека в сером костюме.

— Скажите, Никое Варути, кто еще выпрыгнул, кроме вас? — задал ему вопрос полковник.

— Не могу знать. Я сам чудом спасся.

— В первом показании вы утверждали, что вы летели на пассажирском самолете с аэродрома…

— Города Самин, господин начальник, — торопливо подхватил человек в сером костюме. — Город этот находится на побережье моря. Мы незаметно отклонились от курса и совершенно случайно оказались над вашей территорией.

— Наш самолет сбил вас над морем?

— Да, господин начальник.

— Время вы хорошо заметили?

— В семь часов тридцать минут.

Полковник задумался. Выходит, в это утро два иностранных самолета перелетали нашу границу. Один, пассажирский, заблудившийся, другой — военный, и оба были сбиты в одно и то же время. Непонятно.

— Ладно, идите, — сказал он, — постараемся разобраться.

Колосков сидевший в соседней комнате, слушал допрос и пытался припомнить: где он слышал этот голос? А может, ему показалось, что голос знакомый? И когда арестованный уже уходил, Колосков не выдержал и выглянул.

— А, господин Татулеску? Не узнаете?

Татулеску вздрогнул и остановился. В его маленьких глазах на миг вспыхнуло удивление, которое тут же сменилось испугом. Он никак не мог поверить, что перед ним стоит майор, которого он не раз встречал в Румынии.

— Ха-ха-ха, ведь это вы, домну майор, от вас не скроешься.

Полковник сел за стол и строго спросил:

— Надеюсь, вы теперь заговорите по-иному. С каким заданием перелетели границу?

— В мае этого года, — поспешно заговорил Татулеску, — я бежал в Грецию. Занялся торговлей. С домну майором встречался в Румынии. Наш городок маленький, степной. Меня там все знают. Я имел магазины и продавал керосин. Когда уехал король Михай, появилась государственная торговля… С новыми порядками я был не в ладах и перешел границу. В Салониках живет мой зять, я поселился у него. Летел за товарами под фамилией зятя.

Ложь Татулеску была очевидной, и полковник его не слушал. Он думал о том, что, может быть, самолет сбросил еще одного-двух парашютистов, которые сейчас разгуливают по нашей стране.

— В каком районе вы выбросили груз? — перебил полковник.

«Купец» молчал.

— С кем должны были встретиться в горах?

Опять молчание.

Позвонил телефон.

— Да, я слушаю. Неужели? Молодцы.

Довольная усмешка скользнула по бритому лицу полковника, он оживленно проговорил:

— На один из моих вопросов ответ уже есть. Ящик с радиостанцией найден в ущелье, в двадцати километрах восточнее вашего приземления… Значит, вы были сброшены с военного самолета вместе с грузом.

— Я был на пассажирском самолете и о грузе ничего не знаю. Мы летели над морем в тумане, летчик чуть-чуть не врезался в горы, когда набирал высоту, нас сбили.

— Для какой цели вас сбросили?

— Я спасал свою жизнь. Я не тот, за кого вы, господин полковник, меня принимаете.

Татулеску вызывающе взглянул на полковника.

— Не беспокойтесь, мы все проверим, а вы пока подумайте. Увести, — приказал полковник.

«Почему именно Татулеску оказался в этих местах, с кем он должен был встретиться? Неужели это связано с нашим полком?» — думал Колосков, слушая, как изворачивается Татулеску.

— До войны этот Татулеску состоял членом общества «Румыно-Американо», филиала американского концерна «Стандарт-Ойл», — сказал Колосков, когда Татулеску вышел. — «Король керосина» — так его прозвали в Румынии. В свое время имел несколько магазинов и в Кишиневе.

— Да, ясно, почему именно его хозяева избрали для связи, — проговорил полковник.

— Но с кем он должен встретиться, — вот что меня тревожит.

— Выясним, для этого и поставлены, — задумчиво сказал полковник. — Один из наших заводов начал выпускать новый самолет с ракетными установками. Это не дает покоя империалистам, вот они и зашевелились… Скажите, Яков Степанович, кто-либо из части, кроме вас, был знаком с Татулеску?

— Я выясню, товарищ полковник, и тотчас же вам позвоню.

Полковник встал, протянул летчику руку.

— Татулеску старый враг, матерый шпион и очень хитрый. Пока такие, как он, еще живы, нам с вами, товарищ майор, всегда надо быть начеку. Нельзя допустить, чтобы пушки заговорили снова.

Старший лейтенант Кудрявцев отошел от стоянки самолетов и направился к восточной окраине аэродрома. Хотелось побыть одному, кое о чем подумать. Забот у него, летчика-инструктора, было немало. Разрешить самостоятельный полет курсанту — значит дать ему путевку в жизнь. От того, как инструктор научил его летать, зависит дальнейшая судьба будущего летчика, а порою и жизнь. Легко исправить допущенную ошибку на земле и гораздо труднее — в воздухе. На земле ты споткнулся, упал — сразу же поднялся и пошел дальше. Этого не сделаешь в воздухе.

А тут еще это происшествие с Зориным. Инструктор до сих пор не мог найти ответа на вопрос, почему его курсант, всегда дисциплинированный и прилежный, совершил грубейшее нарушение…

Шорох в кустах, окаймлявших дорожку, прервал размышления Кудрявцева.

— Тьфу-у-у, — вздрогнул Кудрявцев от неожиданности. — Что вы в кустах прячетесь?

— Виноват, товарищ командир, — позевывая, заговорил сонный механик. — Немножко вздремнул. Часы подвели, пришлось раньше прийти. Вижу, стоянка еще закрыта, на частную квартиру идти далеко, а сейчас тепло, лег в кустах и уснул.

Старший лейтенант посмотрел на часы.

— Да, до конца обеда осталось сорок минут, через час придут курсанты. Надо торопиться.

— Товарищ старший лейтенант, я прошу вас поговорить с Галей, — неожиданно заговорил Репин. — «Надо проверить, — решил он, — не грозит ли отсюда опасность». Не виноват я, сам чуть не утонул. Напрасно она сердится. Расскажите ей, она вас послушает. — Он замолчал и, старательно разыгрывая волнение, добавил: — Ведь я ее люблю.