Александр Чуксин - Однополчане

Обсушившись и отдохнув в укромном месте, Пашкевич, минуя тропинку, пробрался к городу. Здесь он сразу же зашел в первый попавшийся магазин, купил белые брюки, голубую шелковую рубашку, шляпу с широкими полями, легкие парусиновые туфли. Все это он вложил в небольшой чемодан и вышел к морю. Полчаса спустя, переодетый, с чемоданом в руке, Пашкевич с группой курортников вошел в аллею. «Попробуйте найдите теперь меня», — зло подумал он и затерялся среди отдыхающих.

Виктор встретил Кочубея и Галю возле легковой машины. Они уже давно поджидали его, чтобы возвратиться в училище. Он поздоровался и тут же спросил:

— Как самочувствие командира? Вы были у него, разговаривали?

— Нас не пустили к нему. С позвоночником неладно, и крови много потерял, рана глубокая, — Галя сжала губы, чтобы не расплакаться. — Неужели этого подлеца не поймают?

— Поймают. Мы за ним через перевал гнались. Рекой воспользовался, собака следы потеряла. Он, вероятно, в городе скрывается. Там-то его и накроют.

— Коля, а как к нему попали документы и дневник вашего однополчанина?

— Сам, Галя, об этом думаю. Вчера сделали запрос в военкомат, узнаем, где Петр Репин. Я думаю, не случайно спустился на парашюте в эти края и «король керосина», какая-то связь между ними есть.

«Москвич» тронулся с места и легко побежал по раскаленному асфальту. Кочубей украдкой поглядывал на Галю, которая сидела рядом с ним. Она задумчиво и грустно смотрела вперед, губы часто вздрагивали. Лицо за эти сутки осунулось и побледнело.

Сегодня утром, покрыв за пять часов свыше ста пятидесяти километров, они приехали сюда, чтобы повидать Кудрявцева, но их не допустили к нему. Несмотря на слезы и мольбы Гали, врач не согласился даже на то, чтобы она «хоть взглянула на брата». Он лишь сказал: «Сделаем все, будет жить». Только к вечеру медицинская сестра рассказала им о том, что офицер не поднимается, сильно ушиб позвоночник, да и рана вызывает опасение. И вот они едут домой, где все с нетерпением ждут их сообщений.

Галя чуть свет забежала к Розе Исаевой. Дверь была открыта, но в комнате никого не было.

— Роза, где ты?

— Заходи, — отозвалась Роза из спальни, — я еще в постели.

— Я к тебе на минутку… Вчера Лешу в тяжелом состоянии привезли в больницу… — и, вытирая платком слезы, рассказала все, что ей удалось узнать. — Поедем ночью пригородным поездом, ему будет приятно, если ты навестишь его.

Роза медлила с ответом. Сегодня в части, где служит ее брат, вечер офицерского состава. Хотелось потанцевать. Она не думала лишать себя такого удовольствия.

— Стыдись. В такую минуту ты медлишь с ответом. Значит, не любишь моего брата?

— Могут бог знает что подумать, — невнятно проговорила Исаева.

— Вы дружили, и здесь нет ничего плохого, твой долг навестить товарища. Леша мне говорил, что скоро ваша свадьба.

— Мне нравится твой брат, но замуж я не собираюсь. А сегодня я дала согласие поехать на вечер к своему брату.

— Я тебя, Роза, не могу понять, что ты за человек?

Исаева обняла подругу и шепотом сказала:

— Не сердись. Передай привет. Ведь он и без меня все равно поправится.

— Подумай, Роза, — сердито заговорила Галя, — что ты говоришь. Месяц тому назад вот в этой комнате ты мне говорила, что выйдешь только за Лешу и мы втроем хорошо заживем, а теперь?

Роза беспечно рассмеялась и стала заплетать косы. Глядя в зеркало и любуясь собой, она гортанным голосом пропела:

— Ты, Галюша, думаешь о какой-то неземной любви, а ее нет. Только в романах пишут. И мужа надо выбирать с умом.

— Опять слова матери. Все с расчетом да подсчетом.

— Хорошее слово не грех повторить. Ты не обижайся на меня, — более серьезно проговорила Роза. — Я глупая и сама не знаю, что тебе говорю. Конечно, к Леше надо поехать, он столько сделал мне добра…

— Не надо одолжений, — сказала Галя и быстро вышла.

До начала работы оставалось около тридцати минут. Она села на скамеечку под дубом. Здесь было тихо. Упало несколько сухих листьев. Галя подняла их и положила на колени. Она думала о брате, о себе, и глаза помимо ее воли наполнялись слезами.

Много горя пережила она за свою короткую жизнь. Смерть матери и старшего брата… Годы неволи на чужбине… Вспомнился тот, кто скрывался под фамилией Репина. Она не случайно тогда заподозрила его…

И кого он ей тогда напомнил? От неожиданной догадки Галя даже привстала. Да, конечно же, это был он, палач из концлагеря в Нейссе. Как ей раньше не пришло в голову. Сейчас она по-иному оценила поступки и поведение лже-Репина. Нет сомнения, что он хотел покончить с ней, как с живой свидетельницей, и столкнул в реку. Он и брата чуть не убил…

В ясном безоблачном небе проплыли на юг звеньями бомбардировщики. Они быстро слились с кромкой высоких гор и скрылись из виду. «Наверное, там и Коля Кочубей», — подумала девушка. — Хороший парень». «Я за такую девушку не только в воду, но и в огонь брошусь», — вспомнила она его слова и улыбнулась.

Заводской гудок вывел Галю из раздумья, и она поднялась.

Возле проходных ворот толпились рабочие. Увидев Галю, они поздоровались и расступились, давая ей дорогу.

— Слышали о геройском поступке Алексея, — пропуская Галю вперед, сказал мастер цеха. — Как его здоровье?

— Плохо.

— Когда к нему поедешь?

— После работы.

— Возьми меня и Николаеву, вместе поедем. Договорились?

Галя молча кивнула головой.

Роза после ухода Гали подошла к столу, где лежали золотые часы, подаренные Кудрявцевым, надела их на руку и задумалась. Как глупо она вела себя с Галей. Даже не спросила о здоровье Леши. Он хороший и душевный человек, с ним не надо терять дружбу. Когда поправится, они опять вдвоем будут весело проводить время.

Вошла мать.

— Ты еще спишь? Я вот такое услышала, что не верится даже. Репин — шпион, а Леша разбился, лежит при смерти.

— Знаю, мама, Галя приходила, приглашала поехать к нему в больницу.

Исаева подумала, все взвесила и сказала:

— Поезжай. Он этого заслужил. Только не задерживайся. У тебя скоро день рождения. Надо подумать, кого пригласить.

— Брата с женой, Кочубея и Галю, а может, и Леша к этому времени приедет.

— Что ты. У него с позвоночником неладно. На всю жизнь калека. Я Виктора Зорина приглашу.

— Мама, что ты говоришь? — воскликнула Роза и вся загорелась от возмущения. — Сама не разрешала ему заходить к нам. Я перестала с ним встречаться, а теперь…

— Я тогда не разрешила, так нужно было, а теперь разрешаю, — спокойно ответила Исаева.

— Как это гадко!

— Эх, милая. Жизни ты не знаешь. С твоим характером в девках насидишься. Счастье, как голубь: не удержишь — улетит.