Альберт Зарипов - Первомайка

Около четырех утра, когда на востоке еле забрезжил рассвет, я разбудил Винокурова и Бычкова, подождал их, пока они соберутся, и затем мы неслышно перескочили через вал. Мы шли снимать накануне установленные мину и гранату.

Неизвестно, какую еще боевую задачу могли нам нарезать утром проснувшиеся в штабе воители, но мина была установлена без ведома начальства, и на ней могли подорваться солдаты как из моей, так и из соседних групп.

В заросшей кустарником ложбине было темно, как в погребе. За ночь трава и кусты покрылись серебристым инеем, и только в ямках белел нерастаявший снег. Оставив за полсотни метров от предполагаемого места установки мин свое охранение и предварительно отдав Бычкову свой винторез, я сел на корточки и начал осторожно продвигаться вперед. На дальнем крае кустарника передвигаться пришлось еще осторожнее — я выдвинулся уже на открытое пространство и старался не упустить в высокой траве стальную проволочку. Для этого я растопырил веером пальцы, выставил ладони перед собой по вертикальной линии и осторожно проводил пальцами левой руки от середины вниз, а правой от середины вверх. Сначала мои руки осторожно и медленно вытягивались вперед, совершая при этом плавные движения вверх-вниз по вертикали, затем, все также на корточках, я перебирался вперед на общупанный участок местности длиной в полметра, а потом все повторялось по-новому.

Мои пальцы должны были осторожно дотронуться до тонкой стальной нити, желательно не натягивая ее, чтобы не выдернуть боевую чеку взрывателя; затем следовало нащупать сталь и убедиться в том, что это именно она — смертоносная проволочка.

Ну а потом мне оставалось пройти вправо вдоль растяжки и обезвредить мину.

Теоретически все выглядело легко и просто, но на практике оно, как всегда, оказывается гораздо сложнее и хуже…

Не помню, сколько метров я «прошел», но первыми обнаружили растяжку от мины не пальцы, а мои глаза. В предрассветной мгле я скорее даже почувствовал нутром и лишь затем увидел еле различимую тоненькую стальную нить. Она была в десятке сантиметров от пальцев. Можно было слегка перевести дух. Я повернулся направо и осторожно двинулся параллельно растяжке и через три-четыре метра увидел белесый от инея прямоугольник мины, который практически не выделялся на таком же серебристом ландшафте. Только лишь четко просматривались корпус с ножками и палочка МУВа, в которую упиралась тонкая нить.

Остальное было делом техники: аккуратно прижал Р-образную боевую чеку к корпусу взрывателя, размотал пропущенный через ушко чеки конец проволоки, открутил взрыватель и положил его в карман. Взяв в руку мину, я пошел к колышку и на ходу свернул в моток проволоку. Выдернув из земли колышек, обтряхнул и засунул его за голенище валенка.

Обнаружить и обезвредить гранату было еще легче. Ф-1 торчала на уровне пояса, и я сразу же нашел ее, открутил провод от кольца запала и загнул оставшийся один усик на гранате. По сигналу подошел Бычков, мы собрали все имущество и отправились обратно.

Уже на дневке я открутил от мины детонатор и бросил его со взрывателем в специальную коробочку. Мину положили в ящик, а гранату на колышке — на шифер навеса. И только сев к костру, я почувствовал, как у меня замерзла спина, которая взмокла от пота.

У костра сидел Гарин и кипятил для нас чай в большой банке.

— Ну как, все нормально? — спросил он. — А я проснулся, смотрю — вас нет.

— Нормально, — ответил я. — Но в следующую ночь поставлю только гранату. Или две. А снимать и ставить мины по ночам — ну его на фиг.

День 16 января прошел для нас почти спокойно. Оказалось, что «Витязи», захватившие несколько домов на восточной окраине села, удерживали их всего несколько часов. После гибели своего командира и четырех товарищей бойцы элитного спецподразделения МВД ушли из села. Теперь Первомайское было опять в руках боевиков. Изредка они обстреливали нас пулеметными очередями. Мы отвечали им тем же. Наша артиллерия тоже не сидела без дела и, начиная со вчерашнего вечера и продолжая сегодняшним утром, обстреливала крайние с востока дома, где ярко вспыхивали разрывы снарядов.

В камышовых зарослях перед позициями уже второй группы действительно появился боевик-одиночка с автоматом с ПБС. [8] ПБС — прибор бесшумной и беспламенной стрельбы. Он несколько раз обстреливал дозорных на валу и скрывался в камышах. Мы попытались навести на него вертолеты Ми-24, но вертушки только проносились над зарослями и никого не обнаружили.

Зато «крокодилы» или «серые волки», как иногда мы называли боевые вертолеты Ми-24 за их длинное и вытянутое тело с хищным профилем, много и часто заходили на сверхмалой высоте на село и поливали дома из скорострельных пулеметов и пусковых установок с НУРСами. У боевиков в центре Первомайского была зенитная установка ЗУ-23-2. Эти две спаренные автоматические пушки калибром в 23 миллиметра стояли между домов, которые не позволяли радуевцам напрямую ударить по вертолетам, издалека нацеливающимся на село. Выпуская на лету град железа, вертушки не долетали до окраины каких-то двести метров и сворачивали в сторону. На боевой курс сразу же ложилась следующая вертолетная пара…

Лейтенант Винокуров, заменив на время бойца-наблюдателя, сидел в окопе на валу и слушал по 853-й радиостанции переговоры вертолетчиков, когда боевые вертолеты обстреливали село. Взамен утерянной вчера у развалин штыревой антенны в гнездо радиостанции был воткнут шомпол от автомата АКМС.

— Ну как станция ловит? — спросил я снизу лейтенанта.

— Да нормально принимает, — ответил он. — Хоть шомпол и покороче, чем своя штатная антенна, но ловит все хорошо.

В свое время, то есть за несколько минут до замены Винокурова, я успел заварить на нас крепкий чай. Не допив свою порцию обжигающего напитка, я прямо с банкой чая взобрался на вал, чтобы заменить его.

— Ну, что там творится? — спросил я лейтенанта, удобнее усаживаясь на подстилку от спальника.

— Только что НУРСами и из пулеметов долбили село, а сейчас ракетами собираются стрелять, — ответил Винокуров и сбежал вниз к костру.

Если раньше боевые вертолеты заходили на село с западной окраины, то есть со стороны десантников, то сейчас Ми-24 решили обстреливать Первомайское управляемыми ракетами с северо-запада, то есть от наших позиций. В отличие от вчерашнего дня, когда я находился между вертолетами и селом, сегодня я сидел позади выпускающих ракеты Ми-24 и получал двойное удовольствие, отхлебывая горячий сладкий чай и наблюдая за разворачивающейся картиной.

«Крокодилы», зависшие на высоте пятидесяти метров над землей и на таком же расстоянии впереди нашего вала, поочередно выпускали по целям в селе управляемые ракеты. Сначала под крылом появлялось небольшое облачко дыма, и вертолет заметно встряхивало в воздухе. Затем доносился хлопок выстрела, и от вертушки по направлению к селу мчалась длинная черная сигара с ярким огоньком в сопле маршевого двигателя ракеты. Спустя секунды этот огонек достигал своей цели в домах Первомайского, мгновенно превращался в ослепительную вспышку взрыва, звук от разрыва доносился до наших позиций, и теперь можно было переводить взгляд обратно на вертолет в ожидании нового запуска.