Александр Каневский - Впереди разведка шла

Гитлеровцев ждать долго не пришлось. Спустя несколько минут после ураганного артналета на позицию батареи попер бронированный табун — танки, бронетранспортеры, до двух батальонов мотопехоты. Сурошников, обсыпанный землей от разорвавшегося поблизости снаряда, отплевываясь, выжидал. Триста метров, двести, сто пятьдесят...

— Нахально прут, сволочи! — повернулся он к парторгу батареи старшему сержанту Кобычеву. Затем взмахнул рукой:

— Огонь!

Команду подхватили командиры орудий. Выстрел — и головной танк задымил.

— Горит, товарищ лейтенант! — крикнул наводчик рядовой Сорин.

— Горит, как и положено фашисту,— спокойно уточнил комбат.

Второго «тигра» стреножил наводчик рядовой Тюрин: снаряд пробил гусеницу и сорвал ее с катков.

— Чистая работа! — похвалил Сурошников бойца.

Гитлеровцы обрушили на батарею шквал снарядов мин, сплели вокруг нее паутину пулеметных трасс. Куча мерзлой земли вперемешку со снегом поднялась над позицией, а когда эта туча осела, на батарею вновь двинулась четверка танков.

Артиллеристы, сбросившие ватники, напоминали кочегаров у раскаленных топок. Прикипев к прицелам, точно посылали снаряд за снарядом.

Зачадил еще один «тигр», второй развернулся, чтобы спрятаться в лощине, но получил снаряд в борт. Прошло только пять минут, а на поле уже полыхало шесть танков.

Снова атака.

— Ребята, ни шагу назад! — крикнул своим батарейцам Сурошников. Голос его встряхнул бойцов, как если бы они увидели с десяток пушек за своей спиной, пришедших на помощь.

Еще один танк крякнул, закачал хоботом. Из его нутра повалил черно-бурый дым. Бронетранспортеры стали поворачивать вспять, автоматчики рассыпались по лощинам. Эсэсовцы отошли, но огонь не прекратили. Рядом с Сурошниковым разорвался снаряд, изувечив орудие. Ни одного человека из расчета не осталось на ногах — лишь убитые и раненые среди пустых гильз...

Сурошников бросился к другой пушке, где упал наводчик, но и сам получил тяжелое ранение...

Семь атак отбито! Шесть фашистских танков и два бронетранспортера, исковерканных и опаленных, словно ураганом разбросало вокруг сурошниковских пушек на сером, изжеванном траками поле.

Золотая Звезда Героя Советского Союза стала достойной наградой храброму и умелому командиру батареи Михаилу Матвеевичу Сурошникову.

В период, когда наша пехота окапывалась, выскочил бронетранспортер, обстрелял сначала ее, а затем открыл огонь из крупнокалиберного пулемета по артиллеристам старшего лейтенанта Георгия Урнышева. В этой ситуации не растерялся младший лейтенант Михаил Белый — приказал сержанту Ивану Дедовцу через ствол навести орудие на бронетранспортер. Тот загорелся с первого выстрела. Водитель и офицер были убиты. При них оказалась полевая сумка с топографической картой.

Неоценимую помощь бригаде в отражении атак оказали корпусные артиллеристы полковника Самохина, «катюши» майора Волынцева. На высоте оказались и минометчики лейтенанта Федора Литвиненко, с которым не раз сводила нас фронтовая судьба.

Гитлеровцы большими силами сжали фланги бригады, и мотострелки вынуждены были отойти назад. Рота Литвиненко держалась дотемна, а ночью также заняла более выгодное место и окопалась. Немцы снова потеснили мотострелков. Атаки повторялись одна за другой, стволы минометов накалились от непрерывной стрельбы. Казалось, силы у людей на пределе возможного. И тогда ротный Литвиненко приказал поставить минометы и пулеметы на прямую наводку, а сам с группой смельчаков, вооруженных гранатами, бросился навстречу танкам. Для многих этот бой стал последним...

Короткий отдых — и мы снова отправляемся на задание. Стояли исключительно темные ночи, поэтому в группу я взял самых опытных разведчиков — Ситникова, Багаева, Алешина. Предстояло «расшифровать» перегруппировку войск противника. Такие данные в штаб уже поступали, но их следовало перепроверить.

Темень — плотная, густая — казалась плюшевой. Шли на ощупь, как слепые.

Тут фонарь поставят под глаз, и не узнаешь, с какой стороны,— нащупывая скользкую стенку каменного забора, процедил Алешин.

— Прелестная ночь! — восторгался Ситников. — Как по заказу. Только для сердечных свиданий.

Долго кружили закоулками. Стояла тишина, лишь время от времени мрак прорезался осветительными ракетами. И тут у меня мелькнула мысль: что если захватить ракетчика? Ведь он сам помогает нам отыскать его в этой чертовой тьме.

— Ну и голова у тебя, командир! — Алешин довольно потирал руки.— Недаром говорят: все оригинальное — просто.

Я не обращал внимания на его восторги, понимал — это лишь эмоции, а иллюминаторщика нужно не только найти, но и взять, избежав всякого шума...

Ракетчика мы обнаружили на какой-то каменной каланче, откуда то и дело с шипением взлетали ракеты.

Алешин юркнул в узкую дверь. Ребята приготовили оружие, но все обошлось. Через несколько минут Алешин вытащил немца. Засмеялся:

— Он так увлекся своим занятием, что даже рта не успел открыть. Пришлось помочь засунуть в рот «конфету».

Во рту пленного торчал кляп.

Обратно вернулись необычным путем — подземными угольными штольнями, по которым нас провел венгр-шахтер.

После непродолжительной паузы фашисты взялись за нас вновь. Сперва налетели «хейнкели», затем подключилась артиллерия. Сразу же последовал ответ: из-за спины размеренно, словно отсчитывая минуты, ухнули гаубицы, полковые минометы. Танковый строй немцев заметно поредел, но противник с утроенной яростью продолжал атаковать наши позиции. Роте пехоты при поддержке пяти «тигров» удалось вклиниться в оборону мотострелкового батальона на левом фланге, выйти к перекрестку дорог Шаришап — Даг.

Мне приказали сопровождать начальника политотдела подполковника Герасименко в Даг, на командный пункт бригады, где располагалась и разведрота. По пути мы обнаружили отлично замаскированную 76-миллиметровую пушку. Она стояла вблизи перекрестка — целая, исправная, рядом лежали снаряды, а расчета и в помине не было. Тут уж не до разбирательств, по какой причине брошено орудие и где его хозяева.

Между тем из-за лощины неторопливо выехали бронетранспортеры. Угловатые, черные силуэты, кресты, как на гробах. Один немного развернулся и пошел прямехонько на нас.

— Стрелять умеешь, Александр? — спросил Герасименко.

— Приходилось.

— Становись к панораме, а я буду командовать.

С нами был Семен Ситников. Он схватил снаряд и вогнал в казенник. Помогал и шофер начальника политотдела.

Вырвавшийся вперед бронетранспортер медленно наплывал на сетку прицела. Я выждал несколько секунд, выстрелил. Промах...

— Возьми чуть левее, — внес поправку Герасименко.