Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает

— Вы можете водить автомобиль?

— Нет.

— Тогда, если мне не станет лучше, вызовите по телефону скорую помощь из Пасевалка.

Лучше фрау Хут не стало. Начались предродовые схватки. Через полчаса после телефонного звонка приехала машина. В комнату вошла румяная акушерка. Завидным здоровьем так и веяло от нее.

— Не беспокойтесь, фрау Хут, все будет в порядке, — успокаивала акушерка учительницу, помогая ей спуститься к машине.

Рената несла чемодан фрау Хут.

— Я вас очень прошу, Рената, сходите вместо меня завтра в школу. В моем письменном столе, в ящике, лежат тетради с сочинениями. Я не все их проверила, а детям обещала принести их в понедельник. Мой Эльке знает, где что у меня лежит. Позаботьтесь, пожалуйста, о моих малышах и позвоните мужу.

— Конечно, фрау Хут, я все сделаю, вы не беспокойтесь.

— Спасибо вам.

— Всего хорошего. — Рената пожала слабую руку фрау Хут. Помахала вслед отъезжающей машине.

Тишина в доме удивила Ренату. Она прошла по коридору и закрыла все двери. Войдя в свою комнату, села и задумалась. Так из гостьи она на время превратилась в учительницу и мать четверых детей. «Иногда они раскрываются во сне», — вспомнила она слова фрау Хут. Рената вышла из комнаты и стала подниматься по лестнице. Поднялась на три ступеньки и остановилась, потом вошла в детскую. Самый маленький спал раскрытый, со сбитым в ногах одеялом.

«Одна, совсем одна, а Манфред сейчас под дождем мокнет. Успокоюсь я только тогда, когда он вернется домой и я увижу его в дверях. Будет стоять по стойке «смирно». Ах, да, майор Хут! Говорил мне о каком-то жеманстве. Ничего-то он не понимает. Да и откуда ему знать моих учеников! А вот я с ними великолепно нахожу общий язык. Все удивляются, как это мне удается, почему они во всем меня слушаются. Да я и сама-то, собственно, не знаю почему. Жеманство! Какая чепуха! Не правда ли, мой Великан? Ты там опять будешь курить, проголодавшийся, выпачканный в грязи. Тревога! А может, это совсем не простая учебная тревога? Тревога! Четверо детей… Кто знает. На дворе дождь… дождь…»

Дождь прошел стороной, но на землю упал густой туман. Погода была промозглой. Рената проснулась с трудом. Однако стоило ей вспомнить о детях, и сон как рукой сняло.

Она быстро одевалась, а сама в уме составила уже план действий: приготовить завтрак, помочь детям одеться, сходить в школу.

Она растворила окно. В комнате стало сыро, запахло влажной землей.

Стрелки на часах показывали семь. Вот-вот проснутся дети. Что она им скажет, когда они спросят о матери? Как они будут относиться к ней? Как они должны называть ее: «тетя» или «фрау Грапентин»? Без Манфреда любой день — потерянный день. Где-то он сегодня спал? В машине или на земле, прислонившись спиной к дереву? Ей так хотелось хоть на миг увидеть его.

Выше голову, мужчины скоро вернутся!

Рената тихо открыла дверь. На цыпочках прошла по коридору. Вошла в кухню. Но там почему-то горел свет. Пахло кофе и веяло теплом от плиты. Стол был накрыт.

Эльке разливал кофе по чашкам, а младшие сидели на диване. Увидев растерянную Ренату, они хихикнули.

— Ах, вы уже встали! Тогда садитесь за стол, я сейчас приду, — сказала Рената детям и пошла в ванную.

Когда она снова вошла в кухню, дети уже сидели на своих местах, но не ели, ожидая, когда она сядет на свободный стул, на стул их мамочки.

Оказалось, что и всем им хорошо известно, куда увезли их маму. Эльке все уже объяснил малышам. Ни один из малышей ни разу не позвал маму. Самый маленький сидел на своем стульчике рядом с Ренатой. Он рассматривал цветные картинки в книжке и, тыкая в них пальчиками, бормотал то, что уже мог выговорить.

Эльке делил масло и мармелад, раскладывал их по тарелкам. Он был очень похож на мать: такое же узкое лицо, такие же полные губы, такие же серо-голубые глаза и такие же, как у фрау Хут, скупые, но верные движения. Под внимательным взглядом Ренаты он покраснел, но не смутился. Восьмилетний кареглазый Ральф первым принялся за еду. И лишь круглолицая семилетняя Марион засмущалась и не поднимала глаз от чашки кофе.

Первым нарушил молчание Ральф:

— У тебя когда-нибудь было так много детей?

— Нет, еще не было.

— Ничего, мы тебе поможем, тетя Рената.

— Это меня радует.

«Ну вот я и стала тетей Ренатой. И сразу с четырьмя детьми. Нет, мой Великан, так много детей у нас с тобой не будет. Сейчас мне нужно позвонить в больницу. Муж фрау Хут не сможет навестить ее сейчас? Неужели и со мною когда-нибудь так же будет? Я рожу ребенка, первого ребенка, а Манфреда по тревоге вызовут в часть. И никто меня не навестит, никто не принесет букета роз».

В этот момент зазвонил звонок, и сразу же кто-то забарабанил в дверь веранды. Эльке открыл дверь. В кухню с шумом вошла соседка.

— Дети, у вас все в порядке? Дед Мороз принес вашей маме малыша. Мальчика!

При словах «Дед Мороз» Ральф недовольно нахмурил лоб, но ничего не сказал.

Рената с облегчением вздохнула. Точно так же вздохнул и Эльке. Из детей один только он понимал, что падение матери могло привести к печальным последствиям.

— Я должна позвонить вашему папе! — воскликнула Рената.

— Я провожу вас, тетя Рената!

На улице стоял такой густой туман, что дома по обе стороны дороги утонули в нем. Ральф отлично знал дорогу до казармы, он дошел бы туда даже с завязанными глазами. Оно и не удивительно: он принадлежал к той группе мальчиков, которые ежедневно осаждали КПП полка, ожидая своих отцов, а когда те выходили из части, тотчас же брали их в «плен».

Рената вспомнила, что фрау Хут просила ее сходить в школу. И вот теперь Эльке ведет ее туда. Впереди не без гордости шагает Ральф. Марион повела малыша в детский садик.

Туман несколько поредел. Женщины, с которыми они встречались по дороге, громко и приветливо здоровались с ними. Некоторые из них уже знали Ренату по имени. Рената приветливо отвечала на их «здравствуйте». Чем ближе они подходили к школе, тем беспокойнее становилось на душе Ренаты.

Два года назад она, молодая учительница, впервые в жизни переступила школьный порог. В класс ее сопровождал тогда пожилой длинноногий костлявый директор, к широкому шагу которого она пыталась приноровиться, чтобы не отставать. Маленькая ростом, она купила себе туфли на самом высоком каблуке, даже стоять на которых, а не то что идти, было далеко не приятным делом. Стук ее каблуков по коридору и шум детворы вселяли в душу Ренаты смутное беспокойство. Успокоилась она лишь тогда, когда оказалась в классе и увидела любопытные рожицы своих учеников…

Эльке открыл дверь школы, пропустил Ренату вперед. Запах школы (а у школы, не спорьте, есть свой, только ей свойственный запах) мигом успокоил Ренату. А вот и класс с неизменным облачком меловой пыли, свежевыкрашенная доска, грязная тряпка на учительском столе и любопытные детские глаза.